Военные загадки Третьего рейха
Шрифт:
— Ничего он не забыл, — ответил Соерз. — Последний раз, когда он его видел, трюм был сырым и грязным. Наверное, он просто не хотел пачкаться. Они еще вернутся. Давайте-ка все вытащим оттуда.
Им оставалось только одно: вернуть груды своего серебра обратно в море. В этот же день десять ведер монет были опущены на дно.
А на следующий день опять пришел Такиути вместе с тремя солдатами, которые дюйм за дюймом обшарили всю баржу. Водолазы следили за ними с выражением оскорбленной невинности.
— Мы так старались для вас, капитан, — с деланной обидой сказал Мо Соломон. — А вы заподозрили нас в воровстве или еще в чем-то!
— Не думаю, чтобы это было возможно, — огрызнулся Такиути, — воровство
Когда он уводил с баржи свою инспекционную команду, его лицо было красным от досады. Он не нашел ни одной монетки. Но когда он найдет — всех этих американцев расстреляют!
Но этим японцы не ограничились. Когда следующим утром водолазы стали готовиться к погружению, на барже неожиданно появился агент кемпе. Он поговорил с Есобэ и начал раздеваться.
— Он собирается нырять, — сообщил Есобэ, — чтобы посмотреть, что вы там делаете на дне.
Водолазы переглянулись. Это был конец. Агенту нельзя было позволить всплыть живым. Но тогда они все тоже были обречены. Японцы не примут никаких объяснений в случае его смерти.
Особист приладил шлем и залез в воду. Бартон проверил воздушный шланг, Шитс поправил спасательный леер, прикидывая, как сорвет с него шлем, когда тот достигнет дна.
Особист взялся за уходящий вниз канат с якорем и стал погружаться. Но, опустившись лишь на несколько футов, вдруг снова всплыл, поднялся на суденышко и, сняв шлем, подошел к Есобэ и стал с ним совещаться.
— У него клаустрофобия, — объяснил американцам Есобэ. — Он не может оставаться в шлеме. Он решил, что если бы вы делали внизу что-то не так, то не стали бы ему помогать готовиться к погружению.
Водолазы работали до поздней осени. К тому времени японцам стало ясно, что все серебро берется из бухты Кабалло. Но они так и не догадались, что его достают американские водолазы. Американцы ни за что не смогли бы провести кемпе!
Тайная полиция теперь официально рапортовала, что все пускаемое в обращение серебро берется из ящиков, выброшенных на берег тайфуном. На этом дело закрыли. Чтобы окончательно про него забыть, они прекратили и водолазные работы, чему все были рады, особенно американцы.
Водолазов отправили в Манилу работать портовыми грузчиками в бригаду, возглавляемую капитан-лейтенантом Джорджем Дж. Харрисоном, который руководил ими при затоплении серебра, и два следующих года они провели с «четырьмястами мошенников Джей Джея», занимавшихся саботажем перевоза транспортными судами противника военных грузов и продовольствия. О многих отплывших кораблях, перегруженных с таким расчетом, чтобы они перевернулись при ветреной погоде, и имевших дырки в корпусах, больше никогда не слышали.
Все эти люди остались живы, за исключением Джорджа Чопчика, который умер в 1944 году на борту корабля, перевозившего пленных в Японию.
Что же касается серебра, то сразу после войны военно-морские силы США подняли его на сумму приблизительно 2 500 000 долларов, но потом прекратили работы. Ящики продолжали разрушаться от гниения и повреждений, нанесенных им американскими пленными водолазами, и усилия по их спасению стали обходиться дороже, чем стоило само серебро.
В 1947 году двое американцев заключили с филиппинским правительством контракт, но смогли поднять монет только еще на 250 000 долларов.
До сих пор на дне Кабалло-бей покоятся серебряные филиппинские песо, эквивалентные четырем с лишним миллионам американских долларов. Рассыпанные и занесенные песком после многих штормов, они, вероятно, останутся там навсегда — подводным памятником морякам, приложившим для этого все свои усилия.
«ТОЧЕЧКИ» (как были расшифрованы секретные коды немцев)
Из мемуаров Дж. Эдгара Гувера, директора ФБР (США) с 1924 по 1972 год.
Однажды ранним
— Вы будете С.Т. Дженкинзом. Когда мы пристанем, отправляйтесь в отель «Бельвуар» и ждите в своем номере. Вечером того же дня, прождав несколько часов, Дженкинз услышал, как в замке повернулся ключ, дверь в номер тихо открылась и к нему вошли два особых агента Федерального бюро расследований. Дженкинз, сотрудничавший с ФБР, пожал им руки и стал рассказывать:
— Я был курсантом нацистской шпионской школы в пансионе Клопшток в Гамбурге. Мой класс был выпущен две недели назад. В напутственной речи доктор Гуго Себолд сказал: «Огромную проблему для агентов фюрера в Северной и Южной Америках представляет поддерживание связи с нами. И больше всего трудностей в этом отношении создают американцы. Однако скоро мы будем без риска раскрытия посылать и принимать сообщения по всему миру. Сейчас я не могу вам объяснить, каким способом это будет делаться, и скажу только, чтобы вы следили за точками — за многочисленными маленькими точками «между строчками!» 353— Мне дали указания и отправили сюда, больше ничего не объяснив, — заключил секретный агент. До этого момента мы держали немецких и японских шпионов, загнанными в угол, постоянно раскрывая изобретаемые врагом новые методы связи. Мы отслеживали их связных, «вычисляли» «почтовые ящики», расшифровывали коды и проявляли тайные чернила; мы отыскивали их радиопередатчики, иногда передавали по ним врагу свои сообщения. Однажды из кармана шпионского плаща были извлечены безопасные спички, четыре из которых, совершенно неотличимые от всех остальных, на самом деле были карандашиками, которые писали невидимо, а проявить написанное можно было только с помощью раствора, приготовленного из редкого лекарства. Мы прочитали и эти послания, и письма, отснятые на микропленку, которую намотали на шпульку и закрыли сверху шелковой ниткой, и сообщения на других микропленках, всунутых в корешки толстых журналов, а одна микропленка была спрятана в чернильную ручку, которую пришлось сломать, чтобы ее вынуть.
Все эти хитрости, а также многие другие мы раскрыли — но что это за «точки «между строчками»?
Первым делом мы вызвали в нашу лабораторию молодого ученого, специалиста в области цветной микрофотографии, и он стал заниматься экспериментами, основанными на кое-каких предположениях, возникших у нас относительно заявленного предмета гордости доктора Себолда. А между тем все агенты стали внимательно следить за появлением каких-нибудь подозрительных точек.
И вот как-то в августе 1941 года в поле нашего зрения попал молодой путешественник, прибывший в Соединенные Штаты с Балкан. Мы знали, что он был сыном миллионера, вместе с тем имелись основания считать его нацистским шпионом. Был произведен тщательный осмотр его вещей от ботинок до зубной щетки. Когда наш сотрудник из лаборатории взял в руки один из его конвертов так, чтобы свет падал на него под углом, он вдруг заметил, как что-то блеснуло. Одна точка — просто знак препинания — отражала свет.
Очень осторожно сотрудник при помощи лупы и иглы отделил э т о от конверта — частичку твердого материала, прикрепленную к бумаге, где она выглядела как напечатанная на машинке точка. Увеличив ее под микроскопом в 200 раз, мы увидели, что это снимок целой машинописной страницы со шпионским текстом следующего содержания:
«Есть основания предполагать, что научные разработки в Соединенных Штатах по применению энергии атомного ядра продвинулись вперед в определенном направлении отчасти благодаря использованию гелия. Требуется дальнейшая информация об этих работах и в особенности: