Военторг. Министерство наживы
Шрифт:
Именно поэтому сотрудник независимой радиостанции «Свобода» Евгений Цыганков, который во время одного из своих дежурств на «горячей линии» принял и записал телефонный звонок Николая Медведкина, справедливо заподозрил, что его искушают очередной «уткой». Тем не менее решил проверить — так ли это на самом деле? Вдруг ему в руки и впрямь угодила реальная сенсация, «бомба», которая в буквальном смысле взорвет не только отечественное информационное пространство, но и мировое? И он, испытывающий в последнее время творческий кризис, снова оседлает коня, вознесется на журналистский Олимп.
Однако проведенная им проверка показала, что мобильник, с которого позвонил тот, кто представился старпомом
«Что ж, понятно, чего они добиваются, — размышлял тогда Евгений Цыганков, — чтобы я выложил эту аудиозапись в эфир. А потом по телеку выступит какой-нибудь высокопоставленный силовик и сообщит, что финансируемое Западом радио пытается повлиять на общественное мнение касательно крушения сторожевого корабля. Дескать, натовская подлодка здесь не при делах и судно утонуло по другим причинам. Причинам, озвученным в аудиозаписи старпомом Медведкиным. И вот тогда „Свободу“, да и меня в том числе, обвинят в пособничестве Североатлантическому альянсу. Нагрянут к нам в офис „маски-шоу“, все вверх дном перевернут, технику конфискуют… нет, ребята, в такие игры я не играю, хоть мне и самому мало верится в то, что „Бесстрашный“ из-за столкновения с натовской субмариной затонул».
В общем, не стал он тогда пускать в эфир эту аудиозапись. Когда же официальные источники распространили информацию, что единственный спасенный член экипажа сторожевого корабля — Николай Медведкин, скончался, так и не придя в себя, Цыганкова одолели сомнения. Может, тот звонок на «горячую линию» все-таки не был «уткой»? Что, если старпома умертвили, чтобы замести следы, но ему перед этим удалось каким-то непостижимым уму образом раздобыть мобильник и сделать звонок на радиостанцию «Свобода», рассказав, как все было на самом деле?
Неизвестно, сколько еще времени ломал бы голову над этими вопросами Цыганков, если бы вчерашним вечером в теленовостях не сообщили, что в центре Москвы трагически погиб каплей в отставке Виктор Соболев, бывший сослуживец Николая Медведкина. Дали к этому сюжету и небольшой комментарий какого-то эксперта с труднопроизносимой фамилией. С его слов выходило, что иногда такие люди, как Соболев, которые большую часть жизни отдали службе на флоте и которых раньше положенного отправляют в отставку, теряют жизненные ориентиры: кто-то спивается, кто-то накладывает на себя руки, кто-то сходит с ума. И вот эксперт заверил, что с каплеем случилось последнее. При этом добавил, что ехать в психлечебницу тот наотрез отказался и стал убегать от прибывших за ним санитаров, устроив в городе настоящий переполох. Ну, а чем закончился побег Соболева, он лишний раз напоминать не стал. За него это сделал вышедший на связь со студией репортер новостного телеканала, находившийся на месте событий:
«…по предварительным данным, в поимке беглеца участвовали четверо санитаров… судьба их незавидна… один был убит… второй получил сильную черепно-мозговую травму… двое других погибли в результате несчастного случая… как и погиб преследуемый ими Соболев…» — вещал он, стоя на мосту через Москву-реку, под которым чернела огромная баржа.
Понятное дело, что Евгений не поверил эксперту, который явно был кем-то куплен и озвучил в эфире не свое, а заказное мнение. Сопоставив все события последних дней, недель — независимый журналист пришел к однозначному выводу, что каплей принял в штыки официальное заключение о смерти своего бывшего сослуживца Николая Медведкина и стал добиваться справедливости. Но его тут же записали в психопаты и попытались изолировать. Тот оказал сопротивление и, к сожалению, погиб. Ведь если бы остался жив, то мог рассказать ему, Цыганкову, много чего
…В небольшом офисе радиостанции «Свобода», прописавшегося с недавних пор в одном из дореволюционных зданий в центре Москвы, было, как всегда, шумно и многолюдно. Работали факсы. Жужжали принтеры. Разрывались телефоны. Стучали своими цепкими журналистскими пальцами по клавиатуре, не щадя клавиш, многочисленные редакторы. Мимо их рабочих мест, которые на западный манер были отделены друг от друга стеклянными перегородками, сновали другие сотрудники независимого радио. Кто с толстой папкой распечаток, из которой постоянно вылетали листы бумаги. Кто с планшетником. Кто с ноутбуком. При этом никто не обращал ни на кого внимания. Все были заняты своим делом.
Единственным тихим местом в офисе, где не наблюдалось суеты и царила относительная тишина, — была студия, которую от остального помещения отмежевывала целиком стеклянная стена. Толстая и звуконепроницаемая, она не пропускала в «святую святых» радиостанции посторонних звуков. Сейчас за ней виднелись сидевшие за круглым столом взлохмаченная ведущая и неопрятный политолог, который давал ей интервью. В том, что первая даже не удосужилась причесаться, а второй вместо приличного костюма надел какой-то свитер с растянутыми рукавами, не было ничего странного. Это ведь радио, а не телевидение. Здесь не важно, как ты выглядишь. Главное, что и как ты говоришь.
Примерно через полчаса программа «Один на один с политологом» должна была закончиться, а ей на смену прийти авторская — «Цыганков-life». Обычно ее автор занимался в прямом эфире следующим: заходил на сайты различных государственных структур и органов, выбирал интересные, с его точки зрения, новости и комментировал их на радиоволнах с присущим ему сарказмом. Никого не щадил. Над всеми иронизировал…
Однако сегодня Евгений решил провести свою программу по-иному — отойти от привычных шуток-прибауток и поговорить со слушателем о серьезном. А именно о крушении в Южном море СКР «Бесстрашный». Также журналист планировал обнародовать в прямом эфире и аудиозапись телефонного разговора со старпомом Медведкиным. То, что она «выстрелит», произведет фурор, выкатит его на гребень волны, сделает знаменитым, он нисколько не сомневался.
А пока же Цыганков терпеливо дожидался своего «звездного» часа на рабочем месте — за угловым компьютерным столом в дальнем конце офиса. Дожидался и мысленно проговаривал про себя речь, которую он произнесет после того, как в студии над ним зажжется фонарь с надписью «On air», что по-русски значит: «Началась прямая трансляция».
Несмотря на довольно солидный опыт работы на радио, Евгений сильно волновался. Как волнуется начинающий ведущий перед своим первым выходом в эфир. И чтобы, не дай бог, не накосячить, не опозориться на всю страну, он решил принять для храбрости сто граммов. Благо в верхнем выдвижном ящичке его стола имелась про запас плоская фляжка с коньяком. Достав ее, журналист пригнулся, спрятавшись от своих коллег по цеху за аппаратурой, и сделал несколько затяжных глотков.
«Так-то лучше», — шумно выдохнул Цыганков, ощущая, как в нем просыпается боевой дух.
Осушенная наполовину фляжка снова легла в стол. Немного покрасневший журналист поднялся с кресла, икнул. И тут в кармане его пиджака зазвонил мобильник. Конечно, он мог проигнорировать этот входящий вызов и перезвонить абоненту уже после того, как освободится. Но решил ответить. Тем более что до начала его программы оставалось еще целых десять минут. И ничего страшного не произойдет, если он потратит парочку из них на телефонный разговор.