ВоенТур 2
Шрифт:
— Ладн… — с какой-то грустью начал говорить я, и в этот момент застыл, остановившись на полуслове. Откуда-то с юа доносился еле слышный, но такой знакомый — шла колонна бронетехники. Оглянувшись, я обомлел — по грунтовой, извилистой дороге между холмов, и в правду неспешно шла колонна, с танками во главе. Такие же серые, как и у немцев, только пожалуй другого силуэта. Но с такого расстояния пока не разобрать чьи. — Неужели нас обнаружили?
— Товарищ командир, — изумленно ахнул, стоявший рядом сержант, — кто это?
— Ослеп сержант? Танки… Чьи — пока не понять. Бинокль в командирской машине остался.
— Так я
— Хорошо. Давай.
— Я как мышь! — произнес оживший сержант. Думать о плохом ему не хотелось…
Впрочем, проблема опознания решилась раньше, чем жизнерадостный сержант принес бинокль. Колонну обогнала наша «эмка», и уже подъезжая из нее высунулась рука с белой тряпкой. А затем из остановившейся легковушки не спеша выбрался человек, в котором я без труда опознал Якубовского.
Уже через полчаса широкая лощина назначенная местом размещения для пришедшей руппы начала заполняться техникой, гулом техники и забористым матом людей. В некоторых местах деревья росли достаточно редко, и между ними можно было свободно расположить технику, а раскидистые кроны, шумящие в вышине, обещали защиту от палящего солнца днем. Медленно, задним ходом, машины вползали под деревья и глушили двигатели. Когда последний работающий мотор был заглушен, и не стало рева двигателей и лязга гусениц, наступившая тишина многим казалась оглушительной. Постепенно лес, напуганный незнакомыми громкими звуками, вернулся к своей обычной жизни. Тихонько журчал протекавший чуть ли не под ногами ручей, где-то рядом ухала сова и все это, как покрывалом, накрывал мерный шорох шевелящихся под ветром крон деревьев.
— Рассказывай! — Когда все немного улелось, и мы с капитаном, удобно устроились на нагретом плоском камне, который буквально четверть часа назад накрыла тень.
— Можно? — он показал мне пачку трофейных сигарет.
— Давай.
— До сих пор удивляюсь, практически все прошло по разработанному плану, кроме пленных…
— Мы же договаривались, что пока не будем этим заниматься, и ты знаешь почему!
— Знаю, но тут особый случай.
— Объясни…
— Мы выдвигались к месту проведения отвлекающей акции, и ждали удобного момента пересечь дорогу, когда появилась эта колонна пленных,человек в триста — триста пятьдесят. Они медленно брели по белорусской дороге, было видно что люди были уставшими и голодными, им навернякасильно хотелось пить, особенно, когда солнце стоит прямо над твоей головой, а ни есть, ни пить тебе не дают. Ивроде бы ничем они не отличались от других, но присмотревшись я обратил внимание на то, что почти половина была в танковых комбинезонах, а у многих остальных были черные петлицы с нашей — танковой эмблемой. И самое главное, многих из них я узнал, это были ребята из нашей дивизии! — Сделав пару длинных затяжек, он продолжил:
— Временами один из раненых, которых в колонне была чуть ли не треть не выдерживал и падал, и если товарищи бывшие рядом не успевали его подхватить, следовал выстрел и ещё одно тело оставалось лежать на пыльной дороге изломанной куклой. Сам вид пленных бойцов показывал, что они не сами сдались в плен, а были захвачены во время боя. Зло гавкали трое псов, а за колонной запряженная усталой лошадью, ехала телега, на которую конвоиры сложили свои ранцы. Замыкали колонну два мотоцикла с пулеметами.
—
— Тут товарищ лейтенант, немцев почти три десятка, да с пулеметами, и нахрапом не получится. Если начнем, то эти гады в первую очередь наших из пулеметов положат, чтобы не вмешались. Так мы им ничем помочь не сможем, тут надо тоньше действовать.
Колонна продолжила свой путь, но далеко уйти не успела, как внезапно на дорогу из лесавышла колонна немецких и чешских танков. Они ехали уже метрах в пятидесяти позади колонны, иконвою пришлось уступить дорогу, сгоняя пленных на обочину. Сравнявшись с пленными, танки неожиданно остановились, и высунувшаяся из башенного люка голова в советском танкошлеме прокричала: — Ложись славяне! — после чего башни начали разворачиваться в сторону конвоя.
Немчики, не будучи дураками дружно подняли лапки к верху, даже пулеметчики. Несколько наших красноармейцев было бросились к одному из конвоиров, но окрик «Стоять!» и автоматная очередь поверх голов моментально остудили горячие головы.
Собрав невеликие трофеи, мы все вместе двинулись в сторону объекта атаки. Приказ «пошуметь» никто не отменял.
— Так, с этим понятно… А что с ВУСами освобожденных?
— Из 378 человек освобожденных, 311 человек из моей дивизии. Скомплектовано 67 запасных экипажей по три человека, 110 танкистов россыпью, в основном заряжающие, но есть мехводы и наводчики.
— Это хорошо! А остальные?
— В основном из нашего рембата.
— Специальности?
— Сделано! — С этими словами он достал из своей планшетки блокнот, раскрыл в нужном месте и передал мне.
— Отлично. Но тут 64 человека, а кто оставшиеся трое?
— Их никто не знает, документов у них нет…
— Понятно, будем проверять. Что было дальше?
— Всех загрузили в свободные грузовики. Не смотря на то, что пленных, последние несколько дней или не кормили, или кормили очень плохо и многие из них были ранены, но почуяв запах свободы, они словно обрели новые силы. Просто всех тяжело раненых не доводили до лагеря, их пристреливали по дороге конвоиры. Один из них зверствовал особо. Именно на него кинулось несколько человек, во время освобождения. Путь до первого привала занял у нас чуть больше двух часов и выбрали его на берегу небольшой речки. Сразу развернули пару полевых кухонь, одну для освобожденных, возможно этого и было маловато для такого количества народа, но с другой стороны им сейчас много было и нельзя. Но прежде чем допустить их к кухням, всех загнал в речку, так как духан от них шел ещё какой. Немцы не давали им ходить по лагерю, туалетов не было, а поэтому ходить по нужде им приходилось под себя. По тем, кто пытался встать или ходить немцы стреляли без предупреждения и порой попадало случайной пулей и другим пленным.Речка была мелкой, погода стояла жаркая, так что вода была теплой, мыла хватало. Старшина выдал по полкуска каждому. Люди заходили в речку, быстро обмывались и простирывали свою форму, чтобы потом не надевать на чистое тело загаженную форму. По такой жаре форма на теле высыхала за полчаса.