ВоенТур 2
Шрифт:
Тем временем, в тридцати километрах от нас, почти строго на восток немцы шли в очередную атаку. Неторопливо, двойным клином ползли по полю их танки, деловито объезжая подбитые в предыдущих атаках машины своих комрадов. За ними густыми цепями шла пьяная или под хорошим кайфом пехота. Перед атакой, в полном соответствии со своими наставлениями по ведению боя, немцы провели артобстрел и ждали когда скоро должны были снова бомбить позиции упертых иванов, которых становилось всё меньше.
От стрелкового батальона, который держал здесь оборону, осталась чуть больше роты, а от приданнх им в усиление двух противотанковых батарей всего три орудия и по 20–30 снарядов на каждое. Связи со своими не было, телефонный кабель где-то перебило и командир батальона, капитан Шульгин отправил исправлять обрыв своего
— Командир, а ведь мы их на этот раз пожалуй не удержим. — С горечью произнес политрук Иволгин вполне реально оценивая наши силы и возможности.
— Согласен! Теперь точно не удержим, Сергей. — Говоря это, Шульгин указал на приближающиеся к месту боя самолеты, их было вроде бы не много на этот раз, но и ряды обороняющихся тоже сильно поредели.
Немецкие истребители кружили вверху, над пикировщиками, а еще выше барражировала четверка наших «ишаков», и всем внизу казалось что им не никакого дела до того, что буквально чуть ниже, так ненавстне «лаптежники» готовяться к своей атаке. В наших окопах стоял густой мат, немцкая пехота, наоборот воспрянула духом, кое-где даже раздовался издевательский смех.
Наконец «лаптежники», включив свои сирены, перевернувшись через крыло по очереди пошли в пикирование, вот только что-то они слишком рано стали атаковать, до позиций было еще метров триста.Вот от первого пикировщика стали отделяться бомбы, но удивительное дело, падать они стали прямо на атакующих немцев. Начали вспыхивать танки, а шедшая пехота поспешно залегла, когда среди её порядков стали рваться авиабомбы. Юнкерсы продолжали проводить штурмовку собственных порядков, и постепенно поле стало затягивать дымом. Напоследок к веселью присоединились и мессершмиты, с них сначала тоже полетели небольшие бомбы, а потом они сделали по паре заходов, штурмуя свою пехоту онем из бортового.
— Игорь, ты что ни будь понимаешь? — Иволгин с удивлением смотрел на то, как немецкая авиация вовсю бомбила собственные войска.
— Нет, а ты? — Ответил Шульгин.
— И я тоже нет. Может немецкий пролетариат проявил сознательность и восстал против своих эксплуататоров?
— Ты сам то в это веришь политрук? — В ответ на эти слова Иволгин только пожал плечами…
Оба командира не знали, что буквально через пару минут после взлета, с командиром этой странной во всех отношениях авиагруппы, связался корреспондент с позывным «Симфония», и подтвердив свои полномочия, дал четкое целеуказание, где и как нанести удар. Из осуществленного буквально за несколько минут до этого радиоперехвата, «Симфония» выяснила на каком участке фронта немецким войскам удалось почти прорвать оборону Красной Армии. И именно туда была направлена группа трофейных самолетов.
Между тем, отбомбившись по своим, эти непонятные во всех отношениях немцы не стали возвращаться, а полетели дальше, к нам в тыл, а от их стаи отделилась четверка самолетов и прошлась над нашими позициями покачав в приветствии крыльями. Это оказались наши ишаки, которые снова набрав высоту пристроились к немцам и уже все вместе полетели на восток.
— Кажется это наши. — Наконец произнес Шульгин. — Наши на трофейных самолетах.
— Похоже. — Согласился с его выводом Иволгин.
А наши летчики, так результативно отбомбившись, почти половина всех танков горела, да и среди пехоты были большие потери, продолжили свой полет. Через десять минут, пара ишаков пошла в отрыв, а остальные самолеты наоборот сбросили свою скорость.
Отправив самолеты, я и капитан Миронов приступили к самой неприятной для нас части операции. Комбат десантников прдложил отрубить всем немцам головы и сложить их в кучу на аэродроме, а рядом вбить в землю заранее заготовленную табличку на немецком, где крупным шрифтом было бы написано — «Willkommen nach Russland» (Добро пожаловать в Россию). И ниже
приписать для особо непонятливых — это расплата за бомбежки наших госпиталей и беженцев.
Было невооруженным глазом видно, что Миронова просто мутило от такого приказа, хотя в глубине своей души он и понимал его целесообразность. Но вид разбомбленных госпиталей и медсанбатов, расстрелянных с воздуха колонн беженцев, так и стояли у всех нас перед глазами.
— Капитан, а ведь они этт все наши акции устрашения заметут под ковер! Вернее ту часть, за что они получили от нас ответку. Давай сделаем на это раз по другому…
— Как командир?
— Ну, во-первых их всех нужно оставить в живых, но… Но так. Что бы они всем своим детям и внукам завещали не соваться к нам, ни под каким соусом.
— Согласен, но как?
Для выяснения тонкостей будущей процедуры, был вызван наш доктор, который и просвятил нас в патанатомии. В результате, все без исключения пленные остались живы, но были не способны сами себя обслуживать до конца жизни. В фатерлянде им будут платить пособие, выделять социальное обслуживание, а значит какие-то деньги, лекарства и продукты не дойдут до вермахта и люфтваффе. Меньше людских ресурсов будет привлекаться непосредственно для ведения боевых действий. Для того что бы обеспечить «правильное» поведение, у каждого был выяснен круг ближайших родственников, их адреса проживания. После этого было объяснено, что в случае чего, они будут разысканы и с ними проведут те же манипуляции. Кажется прониклись все, хотя очень многие злобно смотрели на нас с комбатом.
Пока занимались с пленными, танки раскатывали в блин самолеты, и прочее что могло пригодиться врагу. Закончив всё, отряд собрался в колонну и начал движение к линии фронта, которая снова отодвинулась дальше на восток. Оглянувшись назад на одном из плавных поворотов дороги, я с удовольствием отметил что наша колонна ни у кого не вызовет ни малейшего сомнения.
Через час после начала марша пришла радиограмм от капитана Якубовского о том, что он свою задачу выполнил в полном объеме, потери незначительные, и он следует к заранее намеченной точки встречи.
Пока мы в относительно спокойной обстановке совершали марш в тылу противника, почти в ста километрах на восток, на одном из наших полевых аэродромов, рядом со летной стоянкой стояли два авиатехника.
— Слышь! Кто-то летит, и по звуку мотора это наш «Ишак» — Пашка, техник истребительного полка с удивлением вслушивался в приближающийся шум авиадвигателя.
— Не-е-е… — лениво откликнулся другой, по-деловому вытерая испачканные в масле руки ветошью.
— Чего не-е-е? — Завелся на ровном месте более молодой, — чего это не-е-е? А Макарыч?
— Потому как не «Ишак»!
— А кто по-твоему?
— Два «Ишака», — добавив с достоинством, — и у одного пара цилиндров не фурычит…
Пилотов и машин осталось совсем мало и все они сейчас были на земле, а потому летел точно чужак, причем со стороны противника. Соседний авиаполк был далеко, и получается, что с этого направления ни кого не могло быть.
Наконец показалась пара ишаков, которая увидев аэродром слаженно пошла на посадку. Не успели ещё истребители сесть, как к ним уже устремилась аэродромная полуторка с дежурным по аэродрому. Они подкатили к деревьям на краю взлётного поля, и уже рядом с Пашкой выключили моторы, а затем пилоты вылезли из своих машин. В одном из них Макарыч, с немалым изумлением узнал лейтенанта Доробченко, который почти неделю назад не вернулся из вылета. Второй пилот был ему не известен. В это момент к самолетам подлетела полуторка, и из неё вышел зам командира полка капитан Субботин. Доробченко встав по стойке смирно стал что-то докладывать Субботину, а тот не выслушав его до конца, обнял и они умчались на КП, расположенном на другом конце летного поля. На аэродроме началась небольшая суматоха, появились солдаты БАО, причем с винтовками. Оба техника не понимали возникшей суеты, но тут снова послышался гул моторов. Натренированный слух техников легко опознал в них немцев, причем много. Над краем леса появились сначала мессершмиты, которые пролетели над аэродромом и стали кружить над ним, не пытаясь штурмовать. Аэродромная ПВО из четверки 37 миллиметровых зениток и четырех счетверенных максимов тоже огонь по ним не открывала, что тоже было очень странно. Со стороны КП взлетела серия из нескольких ракет, и практически тут же появились Ю-87, которые не мешая друг другу, поочередно, один за другим стали садится на аэродром. От этого вида Паша и Макарыч впали в ступор. После «лаптежников» сели два транспортных самолета, открылись их люки и из них стали выпрыгнуло несколько человек в нашей форме, на многих из них она была рваная, обвиснув лохмотьями, а кое кто из них был ранен. После пикировщиков и транспортников стали садится немецкие истребители, а уже после них, замыкающими ещё два ишака. Все пилоты оставались возле своих машин, и к каждому из них подходил командир полка, подполковник Ивакин. Вечером, за праздничным ужином, прилетевшие на трофейных самолетах летчики рассказывали о своих приключениях в тылу немцев и об отряде Волкова, то ли капитана, то ли инженера, который организовал захват и уничтожение двух немецких аэродромов. Недовольным был только особист полка Лавреньтьев, которому надо было проверить всех летчиков и писать рапорт начальству.