Воеводы Ивана Грозного
Шрифт:
После московского разгрома князь Воротынский оказался старшим из земских воевод. Бельский погиб, Мстиславского представили народу как виновника поражения, хоть он и не был таковым. Теперь старшим в земской думе, да и в земской армии стал Михаил Иванович.
На следующий год Девлет-Гирея ждали с новой ордой. Он обещал союзникам, что воцарится здесь, что за год завоюет всю русскую землю из конца в конец. Хан даже давал купцам грамоты на беспошлинную торговлю по Волге — в русских владениях! Роль главнокомандующего всей предстоящей оборонительной операции естественным образом досталась Воротынскому. Тут других вариантов просто не было.
Зная, что одной из причин страшного поражения под Москвой был недостаток сил, отвлеченных от обороны юга борьбой со шведами, ливонцами, поляками и литовцами, Иван IV все-таки не собирался завершить тяжелую Ливонскую войну. Ему казались недостаточными те приобретения,
Михаил Иванович перед весенне-летней кампанией 1572 г. получил «наказ» (инструкцию), подробно расписывавший, какие действия следует предпринимать по организации обороны. Так, броды и «перелазы» на Оке следовало укрепить плетнями и «чесноком» — особыми устройствами из дерева и прутьев, затруднявшими действия вражеской конницы. 900 вятчан с пищалями и луками во время перехода крымцами Оки должны были подойти на стругах и открыть по ним огонь с близкого расстояния. В том случае, если крымцев придется встречать не на берегу реки, Воротынскому указывали отыскать «место крепкое», т. е. местность, которую удобно укрепить, где можно вырыть земляные ячейки для стрельцов, поставить «гуляй-город». Воеводе строго запрещали сходиться с татарами «на походе», зная, что даже слабые укрепления на порядок повышают боеспособность русских войск: в открытом поле они могут отступить, а в самых мелких и неказистых окопах «перестоят» любой удар. Эта национальная особенность ведения войны стала явной именно в XVI столетии… Наконец, как только начнутся боевые действия, воевода обязан был «без вести не держати» ни Москву, ни самого государя> иными словами, спешно отправлять гонцов с докладами обо всем происходящем.
В числе прочих предписаний Воротынскому велели провести большой воинский смотр.
Итак, в апреле 1572 г. царь явился на Коломну, где сосредоточилось ядро южной оборонительной армии. Там Воротынский повелел устроить большой смотр — специально для Ивана Васильевича. Проезжая на коне перед войсками, государь видел: людей стало меньше, чем в славный год завоевания Казани, и заметно меньше, чем их было при взятии Полоцка. Много молодых лиц: опытных бойцов старшего возраста повыбило. И, главное, столь сильное ранее Дворянское ополчение сократилось в боях, походах, от эпидемии, недавно обрушившейся на Московское царство, а также от массовых опричных репрессий. Все больше казаки, стрельцы, наемники, а лучших бойцов — дворян — катастрофически не хватает. Людей так мало, что разделить их на опричные полки и земские уже невозможно. С несчастной весны 1571-го опричный боевой корпус перестал существовать. У каждого полка, как водится по московским воинским обычаям, двое-трое воевод; но теперь среди них смешались как те, кто числился в опричнине, так и те, кто был в земщине. Так же и боевые отряды стояли в одном стою вне зависимости от того, опричный ли, земский ли уезд их выставил. Царь со вздохом говорит Воротынскому: «Встанешь против татар сам, без меня. Дела ждут твоего государя в Новгороде». Царь не решился возглавить это войско. Слишком мало людей. Слишком боялся он новых изменников. Слишком уверенно вел себя Девлет-Гирей после прошлогодней победы. Слишком сильна была вражда в людях, разделенных опричною чертой и озлобленных друг против друга.
Когда крымский хан приблизится со своим войском, Иван IV действительно будет в Новгороде. Государь готовился тогда к худшему и даже писал завещание…
Между тем князь Воротынский, пусть и с ослабленной армией, не терял надежды. Ему опять, как когда-то в Казани, следовало встать насмерть. Не пускать врага во внутренние области страны ни при каких обстоятельствах. И он готовился победить или умереть. Незадолго до решающих событий в расположение его войск прибыл из Новгорода князь Осип Щербатый с «государевым жалованным словом и з денежным жалованием». Зная, что теперь поставлено на кон, царь пытался ободрить армию.
На исходе июля сторожи сообщили князю: татары идут. Он выдвинул армию на центр окской позиции — к Серпухову.
Какими силами располагал Михаил Иванович?
В его распоряжении находилось чуть более 20 000 бойцов [98] , плюс небольшой отряд казаков Михаила Черкашенина, неучтенный в общей численности войска [99] . Под его непосредственной командой находилась часть большого полка в 1840 конников-дворян. Вроде бы значительная сила. Но дворян во всей армии — менее 14 000. Да и стрельцов немного: всего порядка 2000. Отряд немецких наемников обладал высокой боеспособностью, но он был очень
98
По другим подсчетам — от 23 000 до 30 000.
99
Этот отряд вписан в большой полк позади наиболее крупных казачьих частей в 1000 и 3000 человек, поэтому, видимо, в нем было всего несколько сотен бойцов.
Кроме того, в данном случае русское командование не решилось использовать служилых татар, как делалось в Ливонии и даже под Казанью. Очевидно, боялись их перехода на сторону крымцев.
В Москве тем временем готовился к осадному «сидению» воевода князь Юрий Иванович Токмаков.
Орда Девлет-Гирея, по самым скромным подсчетам, превосходила московские полки по численности вдвое. Вся сила Крымского ханства шла с ним, к ней прибавилось еще 20 000 ногайцев, плюс отряды черкесов и беглых астраханских татар. Несколько знатных турок сопровождали ханский походный штаб.
26 июля 1572 г. Девлет-Гирей появился перед Окой. Его не интересовали Рязань, Владимир и Мещёра. Он хотел взять Москву и добить русскую мощь. По сообщению летописца, «…Лета 7080-го… прииде „царь“ (т. е. крымский хан. — Д.В.) с великими похвалами и с многими силами на Русскую землю, и росписав всю Русскую землю, комуждо что дати, как при Батые. И прииде преже на Тулу и посады пожег, и от Тулы к берегу» [100] .
Его встретил передовой полк князя Ивана Шуйского и, как видно, отбился. Ока во многих местах была укреплена земляными насыпями с частоколом, из-за которого метко палили пищальники, стоя в длинном мелком окопчике. Девлет-Гирей остался у выгоднейших для наступления на Москву «перелазов» через Оку, а ногайцев отправил во главе с Теребердеем-мурзой в обход.
100
Пискаревский летописец // Полное собрание русских летописей. М., 1978. Т. 34. С. 192.
27 июля Теребердей-мурза, разгромив заслон из 200 дворян, перешел Оку на Сенькином перевозе. Неся потери от «плетней» и «чеснока», ногайский военачальник велел выкопать их, разрушить частокол, и лишь потом устремился в сторону Москвы. Ночью с 27 на 28 июля он обошел позиции Воротынского.
Ручная пищаль
Тем временем на протяжении второй половины 28-го шла перестрелка из пушек и пищалей на направлении главного удара. Девлет-Гирей пытался перейти Оку там, но его успешно отбивали огнем. В конце концов крымский хан уверился в бесперспективности этой затеи. 28 июля, в ночное время, он оставил перед главными силами Воротынского 2000 конников, наказав им отвлекать внимание русских, имитируя попытки перейти Оку, а сам пошел по пути, открытом на Сенькином перевозе Теребердеем-мурзой. В понедельник 29-го он уже стоял на московском берегу Оки. Ногайцы к тому моменту приблизились к Москве и блокировали дороги. Зловещим признаком стало их необычное поведение: отряды Теребердей-мурзы не «распускали войну», т. е. не отправляли отряды за добычей и пленниками, они концентрировались для разгрома русской армии. Очевидно, «малые призы» в виде беззащитных сел татар уже не интересовали, они мечтали о «царском призе» — Москве со всеми ее богатствами. В то же время Теребердей-мурза не отважился в одиночку штурмовать столицу России. Он просто перерезал коммуникации за спиной у Воротынского и ждал прибытия самого Девлет-Гирея.
Путь ногайцам попытался преградить полк правой руки, но второй воевода Федор Шереметев бежал с поля боя, бросив оружие. Первый воевода, князь Никита Одоевский, честно сражался, но выправить положение не смог — его оттеснили с дороги.
29 июля началась «гонка»: крымский хан быстро двигался к Москве, на соединение с ногайцами, а на хвосте у него сидел Воротынский. Михаил Иванович разгадал отвлекающий маневр Девлет-Гирея, поскольку за Окой было установлено постоянное наблюдение и переход основных сил татар на нашу сторону не стал для него неожиданностью. В авангарде русской армии шел сторожевой полк князей Андрея Хованского и Дмитрия Хворостинина. Их пробный удар опрокинул арьергард крымцев, шедший во главе с «царевичами». Девлет-Гирею стало ясно: его стремление к Москве бесцельно и опасно, покуда в тылу у него неприятельское войско, решившее драться всерьез.