Воин Арете
Шрифт:
Чернокожий принес мне свиток, чтобы я перечитал его. Эгесистрат явно собирался еще поговорить со мной, но его отвлек какой-то толстый старик.
Они долго шептались о чем-то, но ничего расслышать я не смог. Старика зовут Клетон. Я совершенно не помню, что был у него дома, в Кобрисе, но знаю, что это так – я прочитал запись об этом в своем дневнике. Увидев его с Эгесистратом, я понял, что это он, и шепотом назвал его по имени.
Когда Клетон наконец ушел, Эгесистрат и Элата вернулись в палатку.
Следом явилась Ио – пробралась на цыпочках, чтобы они не заметили (хотя,
Эгесистрат уселся напротив меня и спросил, не удивляет ли меня то, что он по-прежнему жив-здоров, и я сознался, что удивляет.
– Ты ведь понимаешь, я надеюсь, – сказал он, – что я не призрак? И не порождение твоей фантазии?
Я ответил, что прекрасно это понимаю, и добавил, что вряд ли вообще склонен к подобной игре воображения.
– Однако нынче утром с тобой это случилось, – возразил прорицатель. – Ведь, по сути дела, ты убил призрака – если его, конечно, вообще можно убить.
Поскольку я промолчал, он продолжил:
– Ты меня сейчас хорошо видишь, Латро? Я-то вижу неважно – после яркого солнечного света здесь слишком темно. А твои глаза, наверно, уже привыкли к полутьме.
Я отвечал, что прекрасно его вижу и перед этим делал очередную запись в дневнике, так что, видимо, света здесь вполне достаточно.
– Тогда ты, наверное, заметил, когда я вошел, что у меня имеется один физический недостаток, который не так часто встречается? – Он указал на свою деревянную ногу.
– Я видел, что ты хромаешь, – сказал я, – но, по-моему, неприлично говорить о таких вещах или как-то еще проявлять свое любопытство.
– И все же, – вступила в разговор Элата с очень серьезным выражением лица, – бывают моменты, когда об этом говорить просто необходимо. Да и ничего особенно обидного в этом, по-моему, нет. Эгесистрат калека, ну и что? Я ему уже говорила, что только крепче люблю его за это. Ты знаешь, почему он хромает, Латро?
– У него по щиколотку нет правой ноги, – сказал я. – Это моя вина?
Эгесистрат энергично помотал головой:
– Нет, это не ты; но тот, кто это сделал, находится здесь. Сейчас мы доберемся и до него. Но сперва скажи, как бы ты назвал вот эту штуковину?
– Он постучал по своей деревяшке.
– Деревянный протез, – отвечал я. – Он дает тебе возможность ходить.
– Попросту "деревянная нога", верно? Стало быть, я человек с деревянной ногой?
– Да, – согласился я. – Можно сказать и так.
– Ты, конечно же, не можешь вспомнить, встречался ли тебе когда-нибудь человек с такой же деревянной ногой, но, как по-твоему, это часто бывает?
Я сказал, что вряд ли.
– В таком случае, может, я и есть тот самый "человек с деревянной ногой"? Ведь меня можно звать именно так!
– Можно, – сказал я.
– Ты меня действительно ненавидишь? И по какой причине? Из-за протеза?
Я покачал головой:
– Конечно, нет. С какой стати мне тебя ненавидеть?
Эгесистрат протянул мне руку.
– Прикоснись к мне, – сказал он.
Я коснулся его руки.
– Как видишь, я из плоти и крови. Меня можно пощупать, можно услышать.
Ну а теперь подумай сам. Ты молодой и сильный. Я старше тебя лет на двадцать и к тому же хромой. У тебя нет оружия, но оно тебе вряд ли понадобилось бы, чтобы расправиться со мной. К тому времени, когда на крики Элаты сбежались бы остальные, я уже был бы мертв.
Я сказал, что не имею ни малейшего желания причинять ему вред и уверен, что он мой друг.
– Хорошо, тогда я расскажу тебе, как я лишился ноги. – Он опять постучал по своей деревяшке. – Я родился на прекрасном острове Закинф, но семья моя происходит из города Элида. Это самая южная часть материковой Эллады.
Я кивнул, желая показать, что понял.
– Наше семейство всегда отличалось особой близостью к Великим богам. А некоторые его представители были даже очень близки к Незримым. Это касалось как мужчин, так и женщин, ведь женщины обретают подобный дар не реже мужчин, хотя мужчины в результате получают куда больше славы, чем женщины. Во мне этот дар был весьма заметен с самого детства. – Я снова кивнул в знак понимания. – Постепенно мой авторитет рос, и меня несколько раз приглашали в Элиду, на родину моих предков. Эти приглашения стали приходить все чаще, и каждое последующее было куда более сердечным, чем предыдущее. Я каждый раз спрашивал у богинь судьбы, стоит ли мне ехать, и каждый раз парки предупреждали меня, чтобы я туда не ездил.
Так прошло больше десяти лет, и вот однажды мне пришло письмо, но не от имени Собрания Элиды, а от Ямуса, главы нашей семьи. В письме говорилось, что не кто иной, как сам великий Губитель приподнял для него завесу времен и показал ему, что именно я однажды стану его преемником, моя семья изберет меня главой, а потом я обрету богатство и меня будут уважать по всей Элладе. Именно поэтому – а благодаря Губителю сомнений у Ямуса совершенно не осталось – он просил меня без промедления приехать к нему в Элиду. Здоровье его пошатнулось, возникли проблемы, касавшиеся кое-какой собственности, принадлежавшей нашему семейству, да и, к тому же, требовалось уладить кое-какие давние раздоры, так что он хотел ввести своего наследника в курс дела, прежде чем за ним, Ямусом, придет Смерть, и благословить меня, что, разумеется, было для меня очень важно.
Эгесистрат помолчал, как это часто бывает, когда человек вспоминает о решении, кардинально переменившем его жизнь, и я сам спросил, не удержавшись:
– И ты поехал?
– Не сразу. Я сперва отправился в Дельфы, где, как я тебе говорил не далее чем вчера, находится самый главный оракул бога-Губителя. Три дня я возносил молитвы и совершал жертвоприношения. В конце концов в сопровождении шести жрецов я вошел в священную обитель пифии. И задал ей вопрос: "Если я отправлюсь в Элиду – чего, как мне представляется, требует мой долг перед семьей, – избегну ли я опасности, ожидающей меня там?"