Воин Девы

Аминодова Изабелла

Чужеземка

На земли Афины пришла зима. Пожухли пышные степные травы, холодный ветер оборвал яркие венчики с запоздалых осенних цветов. Побуревшие виноградные лозы, отдав золотистый урожай в заботливые людские руки, горестно шелестели на ветру, ожидая прихода солнца. Природа затаилась, погрузившись в серое оцепенение, лишь в основном лагере амазонок кипела жизнь. Проворные рабыни ткали полотно, пленные умельцы ковали мечи, невольники-скотоводы пестовали подопечную живность. А среди серых шатров появился новый купол в красно-черную полосу: пристанище норвеев, задержавшихся в государстве Девы из-за зимних штормов. Поначалу сыны Вотана бушевали, грозя разнести все вокруг в бессильной ярости. Тор потратил немало сил, чтобы обуздать распоясавшихся

соратников, увещевая норвеев, что против воли богов не попрешь. И если бессмертным вздумалось запереть их в чужом краю, то хоть лоб расшиби, а ничего не поделаешь. Однако, спустя пару недель мореходы смирились с вынужденным заточением. Тем более, что особых невзгод им испытывать не приходилось. А обилию вкусной еды обитатели фьордов могли только удивляться. Очутись они в это время в родных краях, о терпких винах и засахаренных фруктах, нечего было бы и мечтать.

В один из пасмурных дней, когда солнечная колесница Гелиоса едва показывается на небосводе из-за плотных свинцовых туч, в шатре Царицы беседовали двое. Повелительница амазонок и ее главная советница. Накануне Тор явился к царице с просьбой, разрешить его людям тренировки с оружием. Илгмар не дала ответа, заявив, что ей необходимо получить на подобное разрешение Совета. По правде говоря, мнение жриц не слишком много для нее значило. Но традиции есть традиции. Не нами положено, не нами и нарушено будет. И царица пригласила в шатер Астарту, чтобы ее устами донести собственное решение до Совета Посвященных. Кареглазая повелительница прекрасно знала, что желающих спорить с «золотым голосом» не отыщется. И вот теперь земное воплощение Девы, привольно раскинувшись на низком широком ложе, неторопливо рассуждала, ощипывая сочную янтарную гроздь.

– Норвеи не должны чувствовать себя ущемленными. Пусть резвятся. Кому от этого плохо? – Илгмар поправила тугие локоны сложной прически, перевитой жемчужными нитями. – Опасности от их тренировок ни малейшей. А польза несомненна.

Верховная чуть склонила темноволосую голову, недоверчиво пожав плечами. Всем своим видом демонстрируя сомнения в правильности решения земной Девы. Илгмар картинно приподняла тонкие брови, выражая удивление непонятливостью советницы, и продолжила монолог, отвечая на незаданный вопрос.

– Я хочу, чтобы в весеннюю Ночь Продолжения Рода эти воины отдали лучшее, что у них есть. Не зря же совоокая оставила их в наших краях. Хороший жеребец для того и создан, чтобы улучшать породу. А от обленившейся животины, привязанной в стойле, глупо ждать приличного отпрыска. Сила родителей должна перейти к потомству без изъяна, а иначе для чего вся эта затея?

Астарта кивнула. Спорить с земной Девой было не из-за чего. Осенью каждый северянин смог обеспечить потомством не только предназначенную для него избранницу, но и еще нескольких амазонок, услужливо предоставленных сообразительными жрицами. Если норвеи с тем же успехом поучаствуют в весеннем обряде, Государство Афины пополнится десятком-другим крепких малышей. Даже если пара-тройка из них окажутся мальчишками, результат все равно будет великолепен. Рубиновая диадема качнулась, тускло сверкнув кровавыми каплями подвесок.

–Ты как всегда права, светлейшая. Пусть тешатся. Лишь бы в дело пошло.

Так и прижились светлобородые мореходы в государстве Афины. Жизнь текла своим чередом. Румяная Эос снова и снова появлялась на утреннем горизонте, чтобы в свое время уступить место сияющей колеснице Гелиоса. Седобородый Тор и его подопечные наслаждались неожиданно обрушившимся на них мирным сытым существованием. Даже та парочка, которым к моменту окончания сурового шторма, забросившего их в эту бухту, Тор отмеривал в лучшем случае несколько дней до перехода в ной мир, оправились и окрепли. И уже отнюдь не напоминала кандидатов на застолье в чертоги Валгаллы. Государство амазонок активно готовилось к весеннему празднику Девы. И все, казалось бы, были довольны. Но это только казалось. Среди пятнадцати мореходов двое не находили себе покоя. Белокурый великан и его сухощавый напарник. Единственные из норвеев, до сих сохранявшие статус пленников.

Свавильд тосковал. Где-то далеко соплеменники бороздили бескрайние морские просторы, и суровый ветер пенил кромку воды в заливах родного фьорда. Слуги Одина бились, занимая места за столами

великой Валгаллы, захватывали корабли и набивали трюмы дорогими товарами. А он плесневел здесь, в скучном сумраке чужого шатра, привязанный за ногу, словно медведь на ярмарке. Прочие дети фьордов жили с куда большим комфортом, в полосатом шатре в самом центре лагеря. Судя по разговорам охранниц, Царица амазонок даже разрешила норвеям забавляться в учебных поединках с молодыми воительницами. Великан же, несмотря на многочисленные ходатайства старого Тора, был оставлен в отдельном шатре. И даже удостоился такой сомнительной чести, как привязь. И из-за чего?! Из-за такой малости, как покалеченный раб, подвернувшийся под горячую руку! Свинство какое! Хорошо хоть цепь, охватывающая правую икру великана, была достаточно длинной для того, чтобы он мог позволить себе ежедневные упражнения, без которых не может обойтись настоящий воин. Ему не с кем было перекинуться даже словом, чтобы выплеснуть накопившуюся злость на проклятых зазнавшихся баб. Только безответная каменная глыба, к которой была прикреплена его цепь, молчаливо сносившая все пинки и удары норвея. От нечего делать он стал наблюдать за своими обидчицами.

В первые дни, разглядывая стройные тела тренировавшихся невдалеке амазонок, богатырь плевался, глядя, как эти бестии позорят своими ужимками высокое мужское искусство. Потом жадными глазами оголодавшего самца следил за полуобнажёнными телами, мелькавшими в такой близости. А спустя десяток дней должен был признать неприятную истину: обучение чужеземных воительниц мало чем отличалось от подготовки молодых бойцов у норвеев. Только у его народа каждый паренёк, замысливший стать ратником, прикреплялся к лихому бойцу, умудрённому сединами и опытом. Ученик становился как бы названным сыном, почитающим наставника наравне с родителями. Даже закон кровной мести распространялся на этих приёмышей.

Здесь же всё было совсем иначе. Каждая из наставниц отвечала за свой стиль ведения боя. Одна обучала девушек искусству стрельбы, другая – тонкостям обращения с мечом, третья – метанию дротиков. И в каждой пятёрке учениц была своя старшая. Та, которая опекала, помогала залечивать ссадины, а иногда и просто жалела. Далеко не всегда эта «дева пяти» была самой старшей. Занять такой пост могла любая из молодых воительниц, если Совет жриц признавал её лидерство.

И только в одном клане не существовало такого деления. «Золотая когорта» жила по собственным законам и состояла из двадцати равных. У «золотых» не было старших и младших, первых или третьих. Потому что, как учила Астарта, «неважно какое звено в броне окажется слабым, если в результате она свалится». Впрочем, тренировок телохранительниц Свавильд видеть не мог, сколько бы ни вглядывался в происходящее цепкими бирюзовыми глазами. Служительницы Девы умели хранить свои тайны.

Жизнь текла, оставляя за кормой пленного гиганта, пока в один из коротких северных дней, в лагерь не прискакали два всадника. Сухощавая фигура одного из них заставила Свавильда метнуться к выходу из шатра, до предела натягивая цепь. Тангл!? Удивление великана было беспредельным. Он мог поклясться молотом Тора, что после ран, что он видел на теле товарища, не выживают. И потому мысленно Свавильд давно уже переселил душу приятеля за пиршественные столы Валгаллы. Как же ему удалось выкрутиться? Чувствуя, как холодком бежит между лопаток нехорошее предчувствие, великан вполголоса произнес:

– Однако, я бы не отказался посмотреть на волхва, который исхитрился вытащить Тангла из чертогов Одина. И заодно и узнать, для чего ему это понадобилось. Должно быть ему лет триста, не меньше.

По мнению норвея, именно столько нужно было прожить, чтобы научиться воскрешать мертвых. Могучий сын фьордов ни за что на свете не поверил бы, что неведомый волхв, едет рядом с Танглом, нетерпеливо пришпоривая пятками белого жеребца.

Вечером в его шатер вошла девушка. Взглянув на посетительницу, норвей сжал литые кулаки. Он уже встречался с этой сероглазой однажды. И та встреча привела его к плену и привязи. Так что великан не был склонен к благодушным беседам. Злобно зыркнув на вошедшую, Свавильд вполголоса помянул прихоть Одина, разрешившего топтать землю гнусным порождениям рабыни, свиньи и тролля. Каково же было его удивление, когда незваная гостья чисто и звонко ответила на его родном языке.