Воин Донбасса
Шрифт:
А этот, тёмный, замёрзший и замерший город — это было болезненно. Темнота его ледяных улиц невольно навеивала строки из любимого в школе Блока. «Чёрный вечер, белый снег…» — и как там? — «Поздний вечер. Пустеет улица. Один бродяга сутулится»…
Разве что вот сейчас нету того знакомого бродяги на остановке. Смылся бомжик домой. Рабочий день кончился…
Все революции, что ли, у нас в России одинаковые? Чёрный вечер, белый снег. Ветер, ветер на всём белом свете… Патрули. Правда, не двенадцать с винтовками. Четверо на джипе. Но суть та же — ночью любой прохожий полностью в их власти.
Хорошо, что с Мишкиными документами патрули не страшны.
Бабушкино слово. Что оно означало и откуда взялось, она не объясняла. Говорят, мол, так и всё. Она вообще как-то особенно говорила, бабушка. Не «перевернёшься», а «перемекнёсси». Не «давеча», а «дайче». В таком роде.
Метнулась в мозгу картинка-воспоминание, какой она выглядела, когда вывозил он её в Россию, когда везли тело отца. Замкнувшаяся, деревянная. Враз помутневшая. Не от мира сего. Словно уже отказавшаяся жить…
Ну, гниды, вы мне и за это заплатите! Заплатили уже, и ещё заплатите. Фигня, что всего двое вас осталось, убийц. Это если у обычных солдат просто мозги промыты, и карательная реальность АТО быстро ставит их на место, то нацисты из добровольческих батальонов все — упоротые. Эти точно пришли убивать просто за разномыслие с ними. За невосторженность мыслей по отношению к Бандере и к древним украм, что выкопали Чёрное море.
Так что валить вас не перевалить. Поэтому я не буду торопиться в ваших поисках, Кирилл Вызуб и Валентин Безверхий. Клички Гром и Лихой. Ишь! Начальнички, хотя хрен их разберёшь, в батальонах этих карательных, кто за что отвечает. Водят людей — и ладно. Будем надеяться, сведёт нас с вами дорожка узкая, гражданской войной проложенная… А до тех пор проредить бы вас, нацистов, побольше. Чтобы не пёрлись к нормальным людям дурью своей их насиловать, чтобы закаялись даже пытаться превращать русских людей в свидомую подпиндосскую нечисть. Чтобы гадились под себя от страха поднимать руку на Донбасс, на Россию, на Империю!
Впрочем, не до рефлексий. Вид у Мишки был задумчиво-тихий, что никак не было похоже на этого холерика-экстраверта. Похоже, действительно что-то важное держит в рукаве.
Когда со скупо, но освещённой Советской свернули за угол, огороженный лентой в полосочку, чтобы не ходили люди под опасно накренившимся после попадания снаряда карнизом, и попали во мрак Демёхина, Мишка заговорил. Негромко, так что приходилось напрягать слух.
— Значит, смотри, Лёха. Положение довольно серьёзное. Для тебя, имею в виду. Людей Бэтмена, близких к нему, забрали на подвал. Ну, тех, которых смогли. Особый отдел ГБР и всё такое. Полевиков, вроде тебя, не трогают. Пока. Пока бойцы нужны.
Но это может быть ненадолго. Многих бойцов из прежних уже тягают и у нас, и у донецких. У тех там вообще задница. Заходят, к примеру, люди из Донецка на какое-нибудь Енакиево. Или Снежное. Неважно. Главное, что начинают там щемить полевиков, которые за время обороны ни под кого не пошли. В смысле — под признанные батальоны. Которые осенью основой армии стали. Нормально так берут ребят. Работают, как, типа особые отделы в войну. Где был такого-то? Что делал там-то? Ну, а дальше опрашивают, кто, кого, когда, и почему не. Кого потом по результатам допроса берут к себе. А кому и лоб зелёнкой мажут.
Алексей удивился. Здесь, в Луганске, он про такое не слышал. Хотя нет,
— Сам знаешь, какой там выводок единомышленников… — пояснил Мишка. — Хотя и говорили, что там у них анархии поменьше, чем у нас, фигня всё это. У нас как казачки свои земли отхватили, так остальным вроде и делить нечего сталось. Пошли под власть.
А у них там — сперва определялись, кто этой властью будет. Это у нас — фактически одна «Заря» была, а остальные группы либо с нею сблокировались, либо сильно помельче. Либо и то, и другое. Ну, Головной наособицу, да казаки. Но сам Луганск, а значит, и ЛНР, — под контролем у Сотницкого. Вот он властью и стал. А остальные — вроде территориальных автономий. Хотя, скажу тебе по секрету, та задача — никаких отдельных формирований, а кто не с нами, тот незаконное вооружённое формирование, — выполняться будет жёстко. Есть такое распоряжение. Негласное, но кому надо, про него знают…
Так Бэтмен?.. — хотел спросить Лёшка, но осёкся. Нормально было всё у Сан Саныча, вошёл в состав четвёртой бригады, сами же его среди командования на параде видели, общались…
— Ну, а на Донецке сложнее было, потому как даже без шаткой этой автономии, — говорил, между тем, Мишка. — Не было одного безусловного лидера там, под которого все пошли бы. И людям надо было под полевых командиров идти. Под Ходака, там, Прохора, Чёрта, Вахтанга… Ну, и так далее. Потому как Вахтанга или того же Мицубиси с отрядами их к ногтю не особо прижмёшь, а какого-нибудь малого Бавара — тока в путь. Вот и стал каждый по возможности под себя подгребать мелкие подразделения. А те, кто в Донецке обосновался, стали такому усилению крупных отрядов противиться. Уйму народа положили, скажу тебе по секрету. Заслуженного.
И это я ещё не говорю о тех трупняках, которые легли из-за разборок между Смелковым, Весёлым, Молодаем, Старым… Вообще из-за всего этого дела. Смелков, можно сказать, сам вышел, а своих не взял, и всех их пошли распределять по батальонам. Якобы. А там разговоры уже короткие были: идёшь под меня. Ах, есть вопросы? — этого выводите на хрен!
Да, на Луганске такого, пожалуй, действительно не было. Не, Мишка, конечно, преувеличить любит, это у него не отнять. Не вранья ради, а ради драматичности рассказа. Но слухом земля полнится, так что и на Луганске народ, хоть и не в деталях, но в целом о борьбе за власть в Донецке знал. А вот о борьбе за власть в ЛНР ничего подобного не говорили. Максимум — что задрались охранники Главы с охранниками премьера из-за не по рангу занятого места на автостоянке перед администрацией…
Но в принципе Алексей был плохим судьёй в этих делах. Что о донецких делах, что о луганских он имел довольно смутное понятие. Он кто? Простой солдат. К властным разборкам не приближен, как ГБ или комендатура. Да и не до того было, чтобы подобную информацию собирать. Сразу, как пришёл к Сан Санычу, был капитан Кравченко занят боевыми делами. То есть главным — заботился о том, чтобы одновременно и бошку свою уберечь, и задачу выполнить, и нациков по возможности нащёлкать побольше, пока самому кирдык не придёт. А в что в те дни кирдык этот буквально нависал над загривком, — ну, это ощущалось, да. Причём, что характерно, не на все задачи ГБР «Бэтмен» выдвигалась, были, как говорится, вариации. Но Алексей тогда, при, в общем, как у любого солдата, испытываемом страхе как раз больше на боевые напрашивался, а не на патрулирование Луганска. И часто даже в отрыве от самого «Бэтмена».