Воин Храма
Шрифт:
Тот кивнул.
— Выбирайте сторону. Хотя, полагаю, вам больше подошли бы белые — как ваш плащ.
— Меня больше пугает то, что черные очень подходят вам, — Леннар сел на скамью.
— Это не так, — Кадан опустил ресницы и принялся по новой расставлять фигуры на доске. — Если бы вы узнали меня получше…
— То вам, очевидно, удалось бы окончательно свести меня с ума.
На губах Кадана промелькнула улыбка, но глаза так и остались прикованы к доске.
— Я надеюсь, что это так.
Леннар присмотрелся
— Вы говорили с отцом? — стараясь придать своему голосу ненавязчивые нотки, спросил он.
— О да.
— И что?
— Прежде чем я расскажу вам, поговорите немного со мной.
Леннар молчал. Кадан сделал свой ход, и, поразмыслив, он тоже неторопливо продвинул пешку вперед.
— Хотите, чтобы я рассказал вам об учении Христа?
Кадан негромко рассмеялся, и смех его был одновременно мелодичным и теплым.
— Святой Патрик достаточно проповедовал здесь о нем. Но если вам интересна эта тема… Я мог бы в свою очередь рассказать вам о легендах наших краев.
Леннар молчал. Легенды он любил. Но не любил — а вернее, опасался — языческих богов.
— Вы язычник? — наконец спросил он.
— Вам ли, гонимому церковью, задавать этот вопрос?
Леннар молчал. И Кадан, поняв, что ответа ему не дождаться, продолжил сам:
— Здесь многие молятся Богу, сотворившему мир, но и почитают древних духов, наполнивших его. Думаю, для вас это не секрет. И если бы это было иначе — вас не пустили бы сюда.
— И все же я не язычник, — отрезал Леннар, но Кадан предпочел не замечать его слов.
— Если вы спрашиваете лично обо мне… — Кадан сделал ход ладьей и откинулся назад, внимательно наблюдая за тем, как скользят тени по лицу рыцаря. Как при движении рук проступает косточка у основания шеи в вороте туники. Как даже под доспехом играют и переливаются крепкие мускулы, которых хотелось коснуться пальцами, — то я бы не стал говорить о вере. По крайней мере, я воспринимаю ее не так глубоко, как вы. Я верю в то, что мир кругом нас наделен душой. Назовете ли вы ее духами и дадите древние имена, или эту душу будут звать единственно Бог, мне все равно. В конце концов, и наши предки, чью веру вы так привыкли попирать, верили во Всеобщую Мать. Теперь вы верите во Всеобщего Отца.
Леннар молчал. Ему не нравилось, как рассуждает шотландец. От слов его попахивало ересью куда более опасной, чем дикарская вера язычников. А Кадан, выждав какое-то время, продолжал:
— Иногда мне кажется, — сказал он, — что мир вокруг нас замкнулся в кольцо. Как вы и сказали тогда — бесконечно вращается колесо. И все, что может случиться, уже было когда-нибудь. А все, что уже было, произойдет еще раз.
— Что вы имеете в виду? — мрачно спросил Леннар. О шахматах он уже стал забывать.
— Взять, к примеру, вас. Меня не покидает чувство, что я уже знал вас до того, как увидел в библиотеке
Леннар сглотнул.
— Такого не может быть, — сухо сказал он, хотя и сам испытывал то же чувство: увидев лицо Кадана, на мгновенье он ощутил наполненность, как будто в глаза ему смотрела давно утраченная часть его самого.
— Да, никакая из известных мне религий не может этого описать. Но я привык доверять тому, что происходит внутри меня. А сердце мое говорит мне, что я уже видел вас. Быть может, сотню или тысячу лет назад. Когда еще не было на земле ни меня, ни вас.
— Это абсурд, — Леннар качнул головой, стряхивая наваждение, в которое погрузил его бард, — просто скажите мне, устроит ли встречу ваш отец.
Кадан с грустью смотрел на него.
"Вы не верите мне…" — хотел было сказать он, но не сказал.
— Вам придется еще немного подождать, — сказал Кадан.
— Вы не говорили с отцом?
— Нет, дело не в этом. Король обычно наезжает в наш замок, когда начинается июль. Тогда вы и сможете передать ему письмо — если, конечно, он согласится выслушать вас.
— В этом вы можете мне помочь?
— Я постараюсь придумать что-нибудь.
Леннар, не получивший до конца того, о чем просил, остался зол. Хотя злиться на Кадана было тяжело.
Шотландец походил на лисичку, одного взмаха хвоста которой хватало, чтобы ненависть превратилась в любовь. И тщетно напоминал себе рыцарь, как обманчиво обаяние лис. Ему хотелось доверять барду, и он ему доверял.
Тем более поражен он был, когда, войдя в свою комнату со свечой в руках, увидел хрупкую фигурку рыжеволосого юноши, сидящую на коленях на холодном полу.
Руки Кадана были сложены в молитвенный замок, а губы двигались, но это представление вызвало у Леннара лишь злость — здесь и сейчас шотландец молиться никак не мог.
Тем более, что не было на нем ни сутаны, ни даже обычного блио, а только нижняя рубашка с широким воротом, которая сползла вниз, открывая взгляду рыцаря острое плечо и часть груди.
Несколько секунд Леннар боролся с желанием просто швырнуть нарушителя границ на кровать и… вот это "и" вызывало у Леннара страх. Потому что он чувствовал, что если дойдет до этого, то уже не останется собой.
— Что вы делаете здесь? — спросил он.
Густые пушистые ресницы приподнялись, открывая щелочки голубых глаз.
— Вы сказали, что если я хочу вас, то должен вас поддержать. Я много думал о ваших словах.
Леннар точно помнил, что говорил не совсем так, но решил промолчать.
— Я пришел, чтобы просить у вас разрешения служить вам.
Леннар вздрогнул, и горячая волна пробежала по его телу после этих слов. Он не сразу понял, что именно Кадан пытается ему сказать, потому что с головой утонул в жажде близости, охватившей его.