Воин и маг
Шрифт:
— Что может предпринять женщина, у которой почти ничего нет?
— Понятно. Значит, собираетесь тихо сидеть здесь? Думаете, вам кто-то позволит этим заниматься?
«Ну вот и все, — снова подумала Карина. — Сейчас нас будут убивать». А вслух сказала:
— Что вы хотите от меня?
— Объясняю диспозицию. Я полностью контролирую Шлипентайн, но не управляю им — у меня просто нет под рукой человека, хорошо разбирающегося в управлении столь крупными землями и в то же время такого, которому бы я доверял достаточно, чтобы эти земли поручить. Воспитать из своей среды, конечно, можно, но на это уйдет время, а заниматься баронством надо уже сейчас. По
— Нет.
Предложение было неожиданным, щедрым, но от этого не менее страшным для Карины.
— Вы не поняли, это не предложение. Это — приказ, так что собирайтесь.
— Нет, я не могу…
— Так, я граф или не граф? Я хозяин этих мест или хрен с горы? Мое слово уже что, ничего не значит? — спьяну Корбин моментально пошел вразнос и стремительно начал заводиться. — Обидеться, что ли?
— Не надо! — тут же откликнулся Прим.
— Хорошо, не буду, — покладисто согласился Корбин. Он вообще сегодня был покладистым — наверное, потому, что его еще не покинуло чувство неловкости. — Ладно, мадам, собирайтесь.
— Я действительно не могу. Альберт не переживет этой поездки. Пожалуйста, оставьте нас в покое — ему и так немного осталось.
— Альберт — это у нас кто?
— Это мой сын.
— Ясно. Ничего, переживет. Собирайтесь, давайте, не надо меня злить.
— Мама, это бесполезно. Все, что ты скажешь о причинах своего отказа, их не интересует, — раздался внезапно от двери детский голос. — Попробуй предложить им что-либо другое.
Голос был детский, но фраза могла принадлежать, скорее, взрослому, кое-что повидавшему в жизни человеку. Корбин медленно повернул голову. Возле дверей стояло кресло на высоких колесах, из тех, в которых обычно возят паралитиков, а в кресле сидел мальчишка. Обычный такой мальчишка, рыжий, только хилый очень.
— Альберт, иди в свою комнату…
— Нет, мадам, лучше пусть он остается. — Корбин встал, подошел к пацану, внимательно посмотрел на него. — Прим, глянь — с ним и вправду что-то не так, или придуривается?
Прим подошел, посмотрел… Для непосвященного это был просто взгляд, но Корбин-то знал, что сейчас Прим внимательно сканирует ребенка, буквально видит его насквозь. Наконец Прим повернулся к Корбину, посмотрел на него устало:
— Травма. Родовая, скорее всего. Поврежден позвоночник и… Впрочем, тебе это неинтересно. Общее состояние крайне плохое. Его мать права — эту зиму ему не пережить, в лучшем случае ему осталось два-три месяца. Если бы вовремя показали хорошему целителю — проблем бы не было, но сейчас…
— У нас не было денег, — в голосе леди Карины ощущалась застарелая боль. — Да и брата боялись — это ведь он…
— Что он? — Корбин внимательно посмотрел на женщину.
— Он меня ударил. Я была беременна, и…
— Сволочь. Что женщин бить нельзя он, конечно, был не в курсе. Хотя, зная его, это и неудивительно, — в обычно бесстрастном голосе
Прим внезапно резко отстранил Корбина, склонился над ребенком. Мальчишка вдруг дернулся и обмяк, а тело его выгнулось дугой. Мать бросилась к нему, но Корбин перехватил ее и держал так минуты две или три, пока Прим не распрямился, устало отдуваясь.
— Ф-фу-у-у… Не волнуйтесь, он ничего не чувствовал. И сейчас не чувствует — я отключил его сознание. Придет в себя через двое суток. Честно говоря, думал, что не получится, но вот…
— Да ты у нас гений, — безо всякого выражения отозвался Корбин.
— Да, наверное. В общем, технически он сейчас здоров, но на ноги пока не встанет — мышцы практически атрофированы. Необходимо хорошее питание, на первых порах массаж, ну и наблюдение у хорошего целителя, конечно. Думаю, мадам, вам сейчас это не потянуть, хорошие целители стоят дорого… Так что принимайте предложение графа — там вы хотя бы сможете это все обеспечить.
Женщина кивнула, но, похоже, ее мысли были заняты совсем другим. Никогда раньше Корбин не видел у человека таких счастливых глаз.
Уже во дворе, готовя портал в замок и все сильнее мучаясь от накатывающихся приступов головной боли (самогонка давала о себе знать), Корбин притянул к себе Прима и негромко сказал:
— Ты что наделал, гений ты наш? На фиг мне этот геморрой? Мальчишка умер бы через несколько месяцев, а сейчас он проживет какое-то время, создавая мне проблемы, как только подрастет и захочет вернуть себе Шлипентайн.
— Да брось, — отмахнулся Прим. — Проблемы ты решать умеешь. Проблемой больше, проблемой меньше… А пацана этого мне стало просто жалко. А особенно его мать.
— Ну и хрен с тобой, — махнул рукой Корбин. — Не буду я тебе больше морду бить, и не надейся. Только гляди, как бы потом не огрести от этого мальчишки по самое не балуйся — что-то мне подсказывает, что мы о нем еще вспомним. А еще я с этими розовыми соплями любимые тапочки сгубил…
С этими словами он шагнул в открывшийся портал, самый обычный, безо всяких спецэффектов.
А утром Корбина, мучающегося с похмелья, разбудил срочный вызов от Учителя.
Глава 18
Корнелиус
Тот, кто называл себя Корнелиусом Айнорским, напряженно всматривался через окно в залитый закатным багрянцем двор. Пальцы, вцепившиеся в подоконник, побелели, но он вряд ли чувствовал это. В окне, как в магическом зеркале, отражались маленькие фигурки, идущие по двору. Вот одна из них, в черной мантии, вскинув руки, сотворила заклинание, и посреди двора разверзся чудовищный портал телепорта — сотканная из черного дыма и смердящая мертвечиной воронка возникла прямо посреди двора. Другая фигурка в нерешительности застыла на полушаге, плечи были опущены, лопатки оттопыривали тонкую ткань куртки, дорожная котомка фактически тащилась по земле.
«Джуня, дочка, я вытащу тебя, дай только срок! Ты не умрешь, у меня есть еще время…» — так думал старик.
Джурайя бросила прощальный взгляд на окна его кабинета, и у мага неожиданно резко защемило в сердце. Некромант подтолкнул ее к жерлу воронки, последние лучи солнца окрасили черный дым багровыми сполохами… Багрово-черная воронка, некромант перед ней, все как тогда… И как тогда в воронке исчезает самое дорогое — то, за что не задумываясь он должен был отдать жизнь… А он опять не успел, как тогда…