Воин из снов

Кеньон Шеррилин

Любовь к нему разгорелась в ее сердце до белого накала и растеклась по каждому сантиметру тела. Она единственная познала эту его часть. Увидела ту его сторону, которая была доброй и уступчивой.

Для всего мира он был жестоким, но для нее — ручным и милым.

Она почти рассмеялась при мысли о том, что Джерико милый. И тем не менее, по отношению к ней это являлось правдой. Что заставило Дельфину задуматься над тем, как бы он вел себя со своим собственным ребенком. Она легко могла это представить.

Она

страстно желала подарить ему то наследие и покой. Укрыть от мира, который был к нему столь жесток. Она не хотела для него битв. Он достоин большего. Она жаждала показать ему мир, в котором он мог доверять и мог проявлять нежность. Мир, где никто не причинит ему боли и не предаст. Никогда.

— Останься со мной, Джерико, — шепнула она ему на ухо.

— Пока ты меня так обнимаешь, я никуда не уйду.

Она улыбнулась в ответ на его заявление, произнесенное хриплым голосом. Душевное волнение сделало его голос глубоким и достигло ее сердца.

— Со мной ты всегда будешь в безопасности.

Джерико впитывал в себя ее страсть и терялся в ее прикосновениях и обещании. Никогда не веривший в подобную чушь, он не смог удержать ту часть себя, которая сейчас открылась ей навстречу. Та его часть помогла бы ему пройти через все костры ада, только чтобы прикоснуться к ее щеке.

Несмотря на всю его броню, она все же нашла путь к нему в душу. И теперь он потерялся в ней. Надежды для него не оставалось. Он мог лишь верить в то, что она сдержит свои обещания, и довериться ей, как никогда бы не доверился никому другому.

Не делай мне больно, Дельфина.Эта молчаливая просьба застряла у него в горле, заставляя его страдать даже в то время, как ее прикосновения бросали его в жар.

Ее ладони скользили по его коже, дразня и даря ему небывалое удовольствие. Слишком много времени прошло с тех пор, как его обнимали вот так.

Нет. Никто и никогда так его не обнимал. Впервые в жизни он находился в объятиях той, кому не был безразличен. Не богини, решившей вызвать ревность других своих любовников. Или нимфы, желавшей унять зуд.

Более того, его обнимала та, кто значила для него нечто большее, чем просто быстрое совокупление.

Дельфина затронула не только его тело. Она коснулась его сердца и души. И чтобы защитить ее, он готов отдать свою жизнь.

Почему бы и нет? Ты уже продал за нее свою свободу.

Дважды.

Это должно было бы заставить его злиться. Однако, он не злился. Ему было достаточно успокоительной мысли о том, что она цела.

Ты заговоришь по-другому, когда Зевс начнет тебя мучить.

Как ни странно, но так не случится. Память о настоящем моменте проведет его через все худшее,

что Зевс ему предназначил, и не возникнет ни единого сожаления. Он это знал. Собственная жизнь не значила для него столько, сколько ее.

Его жизнь — это Дельфина, и, отдавая свою свободу, он защищал ее. По правде говоря, это незначительная цена, и он рад был ее заплатить.

Отстранившись, он посмотрел вниз на ее лицо. Проследил линию ее скулы и встретился с ней взглядом.

— Ты такая красивая.

Она вытянула руку и дотронулась до повязки на глазу, потом сняла и бросила ее на пол. Он всегда стеснялся своего шрама и белого глаза, но только не с ней. Джерико хотел, чтобы она видела его таким, какой он есть.

И она видела, со всеми недостатками и сильными сторонами, но это не имело для нее значения.

Улыбаясь так ласково, что у него перехватило дыхание, она нежно прикоснулась ладонью к его щеке. Повернув голову, он поцеловал внутреннюю сторону ее запястья.

— Я так сожалею о том, что сотворил с тобой Зевс.

— Все хорошо. Это того стоило. — В глубине души ему хотелось рассказать, почему он так считает, ведь причиной была она. Но с другой стороны он не желал разрушать ее воспоминания о детстве. Что хорошего в том, если она узнает, что ее пощадили только благодаря ему?

Это ей не поможет. Сказанное могло бы послужить в его пользу, но он не хотел, чтобы она любила его за прошлые деяния.

Он хотел, чтобы она любила его ради него самого. Ради того, что они сейчас вместе разделяли. Не из благодарности или долга. Он желал ее чистой любви.

Не могу поверить, что ты это сказал.Более того, он не мог поверить, что вообще хотел любви, ее или чьей-то еще. Он бог ненависти и силы. Он всегда презирал любовь и остальные нежные эмоции. Он презирал всех и каждого, кто действовал, как глупец, по столь мимолетной причине, как любовь.

Однако сейчас он лежит с нею здесь, обнаженный, и внутри у него нет ничего, кроме тихого покоя и желания, чтобы это никогда не кончалось. Она понимала его. Видела все худшее, что в нем было и, тем не менее, отнеслась ко всему с милосердием и добротой, даже не помышляя пасовать перед ним.

Она являлась его лучшей половиной, он это знал.

Никогда в жизни никто ни о чем его не просил. Но ради нее он с радостью пожертвовал бы достоинством и жизнью.

Ты заговоришь по-другому сразу, как только попадешь в лапы к Зевсу.Нет, никогда. Он сможет с этим жить.

— О чем ты думаешь? — спросила она. — Ты выглядишь таким грустным.

Он поцеловал ее в лоб.

— Всего лишь о том, как мне жаль, что нельзя остаться здесь навсегда. И чтобы нам никогда не требовалось покидать эту кровать.