Воин Не От Мира Сего
Шрифт:
— Вы многого не знаете, — взвешивая каждое слово, произнес он. — Нас, Смертей, не семь, а ровно пять, ни больше ни меньше. И Смерть — это не женщина, а сам видишь кто. Мы настоящие мужчины.
— Но чтобы тебе не резало ухо, а читающему в данный момент про нас не резало глаз (они и про это знают, ужас!), — пригладив бороду, сказал Дед, — будем говорить с использованием более привычных всем вам понятий. Итак, я Эвсклепид, по-вашему, старческая смерть, или смерть от старости.
— Я Гибелий! — представился молодой смельчак. — Героическая
— Я Некролион! — кивнул зрелый со шрамом. — То есть трагическая смерть.
— Меня величают Бреннодор, с двумя «нэ», — поклонился бледный и пожилой. — Я этот, как его там, суицидальная смерть.
— А я Плетаргис, — улыбнулся розовощекий мальчуган. — Я клиническая смерть.
— Я представляться не буду, — нахмурил бровки девчушка-Алексей. — Вы и так про меня все знаете.
— А то, — усмехнулся Эвсклепид. — Мы тебя уже давно в гости ждем. Сам небось разумеешь, какие нынче проблемы.
— Не знаю, какие тут у вас проблемы. — Алексей перешел к делу: — А у меня к вам два вопроса, господа смертюшки.
— Знаем, знаем, — скривился Некролион. — Насчет принцессы пришел поговорить и узнать, почему больше мы ни за кем не приходим. Так?
— Так.
— Отвечаю. Все ты и принцесса виноваты. Наломали дров. Теперь мы сидим, смотрим как остолопы на ее душу. — Некролион кивнул на переливающийся «огонь». — И не знаем, что делать с ней. А пока задача не разрешится, так все и будет.
— Так в чем же дело, верните ее назад, — нашел быстрый способ Круглов. — Она оживет, и все само собой разрешится.
— Вроде ты взрослый мужик, Леха, — покачал головой Плетаргис. — А мыслишь, как глупая девчонка. Мы бы и рады все вернуть на место, да только к ее смерти никто из нас не причастен.
— Как так? — удивился Леха.
— А так, — проворчал Бреннодор. — В нашей практике это первый случай, а нам, знаешь, сколько миллионов лет? Ого-го! Да такой цифры еще не существует.
— А можно пояснее?
— Отчего же нельзя, можно, — вновь взял слово Эвсклепид. — Любая смерть может подразделяться на одну из пяти наших ипостасей. Убило в бою, выпал из окна, прошило током, придавило блоком, упал грудью на вражеский пулемет, словил в спину от своих же автоматчиков, перепутал педаль газа и тормоза, повесился, застрелился, утопился, истощился, дотянул до глубокой дряхлости и нечаянно чихнул — в общем, любая смерть может быть либо трагической, либо героической, либо старческой, либо суицидальной, либо клинической. Иного не дано. Здесь же получилось так, что принцесса умерла непонятно от чего: то ли от поцелуя, то ли от счастья, то ли от любви. Но ни первое, ни второе, ни третье не должны были привести к подобному результату. Асфиксии или шока не было. Оттого весь сыр-бор и получился.
— И что делать? — почти поняв всю трагичную нелепость происшедшего, спросил Круглов.
— Единственный шанс все вернуть на круги своя, — ответил Эвсклепид, — это оживить принцессу, словно она и не умирала.
— Что надо для этого сделать?
— Это уже зависит от тебя, — произнес Гибелий. — Ты должен встретиться с Ним и поговорить. Если убедишь — победишь. Тогда Он тебе поможет. Нет — быть великой беде.
— С кем?
— С тем, кто страшнее нас, — сказал Бреннодор.
— Где его искать?
— Он сам найдет тебя!
— Что ему сказать?
— Он сам скажет тебе!
Алексей схватился за голову, но, почувствовав между пальцев длинные девичьи косы, выставил руки перед собой, не желая прикасаться к слабому детскому тельцу.
— Не переживай! Как только ты войдешь в свою дверь, ты покинешь это тело, — обнадежил его Эвсклепид и беззлобно проворчал, усмехаясь в бороду: — Аватар, твою душу, из клана зольдафонов.
— А как оно вообще здесь оказалось? — пропустил мимо ушей подколку Круглов.
— Эта глупая девчонка, Алисия, не послушала своего кота, проникла вместе со своим физическим телом по эту сторону тьмы, а в зазеркальном лабиринте переходов ее душа и разум покинули бренную оболочку и заблудились. Теперь тело ничье, без души и разума, это тот самый «овощ», в который чуть было не превратили и тебя эскулапы из твоего мира. А мы его подкармливаем и изредка используем, чтобы лучше видеть эмоции тех метафизических тел, с кем сталкиваемся.
— Весело, — мрачно процедила девочка-Алексей. — А где моя дверь?
— Обернись!
Круглов оглянулся и обомлел: среди сугробов, в самом эпицентре суровой космической потусторонней зимы стояла дверь, обитая коричневым дерматином. Дверь из его далекого детства. Дверь их коммунальной квартирки, за которой ни на минуту не замирала дружная, беспутная, порой распутная жизнь. Алексей дрожащей девичьей ручонкой взялся за дверную ручку и потянул дверь на себя.
«Только ничего не тронь, иначе крах, — промурлыкало у него в голове. — Не поддавайся провокациям, мур-р-р».
Алексей увидел длинный темный коридор коммуналки и почувствовал вновь необыкновенную легкость — девичье тело осталось за дверью, в зиме. А впереди его ждали воспоминания детства и… Он.
Глава 7
САМЫЙ СТРАШНЫЙ С…!
Внимание! Внимание!
Если все, что вы читали до этой главы, вам показалось либо веселым, либо нелепым, либо просто замороченно-запутанным, то эту главу, без преувеличения, можно наградить званием самой кошмарной главы из всех глав этой книги. Даже Стивен Кинг, прочитав ее, стал спать исключительно с включенным светом и двумя вооруженными секретаршами по бокам. Если вы не можете позволить себе подобной роскоши, то не только я, но и Минздрав вас предупреждает: откажитесь от этого безумного поступка. Перелистните страницу, и пусть вы не узнаете, в чем, собственно, дело, но у вас сохранится ваш хороший богатырский сон и купеческий аппетит.