Воин-паразит: Стать человеком
Шрифт:
А потом… — Алиса особенно сильно сжала мокрую рубашку. — Я поняла, что беременна.
— Но ты не жалеешь, — вздохнул Эспен.
— Я же сказала: ни капельки. Я люблю своего сына больше всего в этом мире. Надеюсь, сумею накопить на земельный участок подальше от границы, завести скот, чтобы он работал фермером, а я могла спокойно дожить свой век.
— Ты бы могла и дальше развиваться…
— Ты шутишь?
— В каком смысле?
— Если ты вдруг не знал — после родов женщины-адепты теряют способность к развитию.
Эспену стало даже
— Я, знаешь ли, не всегда хотел идти по Пути Тельмуса. Так вышло, что я родился «дохляком» в простой деревне, где таких как я было человек десять, не более. Мы и знать не знали про все эти заморочки. Моя жена вообще не была адептом…
Её убили культисты Аммаста…
— Сколько тебе лет? — спросила Алиса.
— Дай-ка вспомнить… — задумался Эспен. Если Грезэ при жизни давала ему примерно 28 лет, то сейчас ему должно было быть… — Тридцать два, должно быть.
— Всего-то на два года меня старше, — отметила Алиса, сверля взглядом затылок паразита, который не отрывался от её ног. — Знаешь, я понимаю к чему всё идёт.
— О чём ты? — удивился герой.
— Вот только не нужно держать меня за дурочку. Ты хочешь заняться со мной сексом. Так ведь?
Так знай, что ты не мой типаж мужчины. И тем не менее, я не против, потому что у меня давно его не было.
— А я всё ждал, когда ты предложишь, — улыбнулся паразит.
— Подонок… — немного смущённо произнесла Алиса, задирая майку. — Чего сидишь? Трахни давай меня!
Просить дважды Эспена было не нужно. Он не был привередой в плане выбора женщин, но от чего-то он понял, что Алиса вызывает у него больше желания чем в своё время Грезэ, да хранит её душу Мезенгет.
Герой схватился левой рукой за грудь, коснувшись большим пальцем загрубевшего после кормёжки ребёнка соска, а правую положил на затылок воительницы и притянул к своим губам. Под весом тела мужчины, Алиса была вынуждена лечь на землю.
Её руки скользнули по бёдрам Эспена, стягивая штаны. Убрав ладонь с затылка, паразит провёл ею между двух упругих холмиков, прошёлся вдоль небольшого пресса и забрался пальцами в лоно, вызывая стоны удовольствия.
В том, что они делали не было ни капли любви. Мужчина и женщина — два уставших после длинной дороги жизни адепта занимались сексом, чтобы ублажить свои причинные места. Это была похоть в чистом виде и Эспен видел серьёзное отличии между «сейчас» и «тогда», когда он спал со своей женой.
Когда Алиса пожаловалась, что ей больно лежать на гальке, Эспен перевернул амазонку на живот и поставил на колени. Когда же у самого мечника кончились силы, она, грубо толкнув его на задницу, взяла детородный орган в свой рот. Поднятого «краснобойца» хватило ещё на один заход, после чего, Эспен, чувствуя свой долг перед рыжеволосой, прошёлся поцелуями от немного солёных и разгорячённых подошв ступней, вдоль вожделенных икр и достиг губами лона.
Очнулся он сидя по пояс в ручье. Тело всё ещё горело от возбуждения, хоть продолжать секс и было бы физически больно.
— Ты едва в обморок не упал. Пришлось окунуть тебя пару раз, — пояснила амазонка.
На её шее затягивались путём регенерации многочисленные следы губ Эспена.
— Признаюсь, у меня ещё ни с кем такого не было, — чисто по-женски улыбнулась она. — Если у тебя снова когда-нибудь будет жена, то я ей завидую.
— А… да… — вяло кивнул Эспен и, сложив руки лодочкой, набрал немного воды, вылив её себе на голову.
— Твои вещи я сложила просушиться. Вы ведь будете ночевать здесь? — спросила напоследок Алиса.
— Только старик, вернёмся поздно.
— Хорошо, тогда я постелю вам на всякий. И да… приходи поужинать, а то малёк ваш всё никак с охоты не вернётся.
— Да… сейчас…
Эспен всё никак не мог понять: что он сейчас чувствовал? Алису он воспринимал исключительно как другого адепта, но… Почему-то из всех знакомых, именно её он больше всего… понимал.
Неужели, он наконец-то нашёл ровесницу? Неужели, как и говорил Гарольд, ему открылось доселе не испытываемое чувство?
* * *
Когда он только-только поселился в Малых Дубках, ему очень трудно было понять: почему люди так пекутся о стариках? Ведь у животных всё было иначе!
Паразиты откладывали свои яйца в безопасном месте и на этом забота о потомстве заканчивалась, а потому, ни матери, ни отца у Эспена не было. Но даже глядя на стаи волков или шакалов, он приходил к выводу, что возраст среди животных не значит ничего.
Есть всего два состояния: полезный и бесполезный. Старые самцы воспринимались как конкуренты. Их убивали, либо прогоняли более молодые особи, а вот старые самки и вовсе воспринимались как обуза: они не давали потомства, не могли его даже кормить и драться за них никто не спешил.
Неважно сколько тебе было лет, существовали лишь общие, довольно узкие диапазоны. Ты либо ещё щенок, о котором только заботятся, либо взрослый волк, который сам должен заботиться о благополучии стаи. Если ты не подпадал под эти категории, то оставалось надеяться только на удачу и собственное немощное тело.
Но у двуногих всё было иначе. Молодые ребята, которые в два счёта могли бы одолеть старого мужа, тем не менее, слушались его и делали всё, что он им прикажет.
И Эспен, несмотря на некоторое непонимание, принял эти правила. Ярон был его тестем, а также «вожаком» их «стаи», который вёл её к процветанию. Молодые волки как Вульф, Бьорн, Лейф и сам Эспен прокладывали этот самый путь, но в отличии от диких зверей, их «стая» не оставляла стариков позади.
Сейчас же, Эспен понял какого это, общаться с ровесниками. Да, его суммарный возраст всё ещё оставался двенадцать лет, что делало его, скорее, ровесником Моди, но из-за животной природы, сознание героя давно было на уровне взрослого человека.