Воин Пустоши
Шрифт:
— Гангреной кличут, — ответил Гангрена. — Так пойдем, что ли, Рюрика громить?
— Гангрена, значит… Ну что же, если говоришь, что и Пузырь там со своими, и объединились они как раз. Тогда миром у нас не выйдет, не пойдут эти двое со мной на мировую. Тогда, стало быть, и вправду громить их придется. Остальных токмо поприжать для острастки, а с этими разобраться раз и навсегда. Ну, лады! Кабан, Лопасть, Бирюза и ты, Гангрена — за мной. Вышиба, Дерюга — что делать, вы знаете. Возле логова Рюрика встретимся. Приступаем, хлопцы!
Глава 11
В путь вышли
Ковшня повел их прочь от центра города. Идти пришлось по старым улицам, где многие здания, как и дом Риты, были выстроены на древних фундаментах. На маленькийотряд, возглавляемый Назарием, никто не глядел — у жителей умирающего города хватало проблем. Где-то в отдалении раздавался рев и визг снарядов, обстрелпродолжался, и небо над Херсон-Градом было затянуто дымом.
Вскоре провожатый свернул в кривой проулок и остановился у небольшого здания-развалюхи. Огляделся и постучал: три быстрых удара, пауза, еще три. Из-за двери донеслись шаги, в щелях мелькнул свет, дребезжащий старческий голос спросил:
— Кого ночь принесла?
— Кого ждали, того и принесла, — проворчал Назарий. — Открывай, Кирюта!
Кирюта оказался дряхлым старикашкой — должно быть, из прежних сподвижников Назария и Августа — и кутался в просторный балахон с накинутым капюшоном. Когда он посторонился, впуская пришельцев, и поднял лампу повыше, Туран увидел под седыми патлами на лбу татуировку, но что там было изображено, не разобрал.
Они прошли через узкий коридорчик, заваленный всяким вонючим хламом; дальше была комната, где Кирюта ухватился за лежащий в углу фанерный лист, поверх которого валялось всякое тряпье. Потянул. Ничего у него не вышло — тогда старик отставил лампу и взялся за лист обеими руками. Север кивнулнапарнику, тот помог, и вдвоем они оттянули фанеру в сторону. Под ней скрывалась широкая дыра.
— Нам туда, — пояснил Назарий.
Ковшня взял лампу Кирюты, у Севера нашелся фонарик. Туран заглянул в дыру — вниз уводили грубо вырезанные земляные ступени.
— Обо мне в старые времена говорили, что язнаювесь Херсон-Град сверху донизу, — пробормотал Назарий, спускаясь в подземелье. — Донизу!
Узкий лаз вел на глубину примерно в два человеческих роста, дальше шла тесная галерея. Стены казались гладкими, зализанными и отсвечивали красным — Туран быстро понял, что это глина. Проход был низковат, и рослому Назарию приходилось горбиться. Конца галереи видно не было, свет лампы и фонарика терялся в темноте. Иногда лаз проходил через стены, в древней кирпичной кладке были прорублены дыры. Попадались сырые подвалы с плесенью на стенах. Все было давным-давно брошено, подземельями никто не пользовался. А плесени было много — и, в конце концов, Белорус сказал, что слишком уж это похоже на некроз.
— Под землю некроз не проникает, — возразил Назарий, — тихо здесь, спокойно. А плесень эта — самая обычная.
Галерея опускалась все ниже. Стали попадаться ответвления, перекрестки, кое-где потолок был укреплен стояками
Ковшня уверенно выбирал направление, сворачивал, и вскоре стало понятно, что без проводника отсюда не выбраться. Назарий приободрился, плечи распрямились, говорил он теперь громче, увереннее. Несколько раз пояснял, что они уже достигли такого-то и такого-то места в Херсон-Граде, прошли центр, и башня управителя осталась позади. Старик напоминал фермера, который с удовольствием показывает гостям, как все устроено в его хозяйстве.
Шагали они вроде и недолго, но Турану уже начало казаться, что он под землей целую вечность, а Белорус стал жаловаться, что ему душно.
— Думал, хуже, чем в небе летать, не бывает. Не-е-ет, поднимите Тима Белоруса к облакам, и ему легче станет, чем в этом подземелье затхлом. Воздуха здесь мало, что ли?
— Шагай, человече, не робей, — бросил через плечо Назарий. — Это с непривычки так, кажется, на самом деле воздух здесь имеется в избытке, всем дышать хватает… всем, кто живым сюда попал.
— Живым? Это ты о чем, дед?
— А мертвяков под землей всегда больше, нежели живых. Только им воздух не требуется. Ну вот, пришли.
Галерея сделалась шире и выше, стены были выложены обожженными кирпичами, и впереди Туран увидел арку. Высокую, из тесаного камня. Из нее лился яркий свет. Назарий шагнул в арку, и его силуэт будто растворился в ясном желтом сиянии. Остальные прошли за стариком и оказались в зале с высоким сводом. Несколько больших ламп освещали подземелье.
Стены были аккуратно выбелены и покрыты фресками — распятый мутант наподобие тех, что любят изображать монахи Ордена Чистоты, только здесь он не выглядел отталкивающим злобным чудищем, взгляд его, устремленный ввысь, был наполнен печалью. В центре зала стояли трое в просторных балахонах. С украшенным фресками залом гармонировали бы чистые белые одежды, но у них накидки были перемазаны грязью, красной глиной, запятнаны плесенью и прилипшими клоками паутины. Хотя это, наверное, неудивительно для того, кто проводит жизнь под землей.
Двое из встречающих были людьми, а третий наверняка мутант: необычно длинные руки с широкими ладонями, горб, цепочка наростов, пересекающих лоб, уходящих от переносицы через темя к позвоночнику. Шишка, расположенная между здоровенных надбровных дуг, была украшена татуировкой. Такую же — широко раскрытый глаз — имели и двое людей.
— Крабодиане, задави меня мутант! — удивился Белорус.
— Истинно так, — склонил голову один человек. — Мир вам, гости. Мир тебе, друг Назарий.
— Это чего же, крабодианское капище?
— Будь повежливей, человече, — попросил Ковшня. — Здесь храм. Волею богопротивного Ордена Чистоты загнаны ревнители истинной веры под землю, в херсонские катакомбы, здесь и ведут жизнь праведную. Меня, гонимого, приютили, и вашими проводниками станут.
— Крабодиане! Надо же! — Тим с удивлением огляделся.
Туран слыхал об этой секте, но только в общих чертах, без подробностей. Тем любопытней ему было оказаться в подземном святилище.
— Чем же ты крабодианам платишь за помощь? — спросил Север.