Воин света
Шрифт:
— Я взрослая! — строго говорит маленькая Наташка и разводит руками. — Мне не надо рано спать! Это дискриминация! Говорю вам, я не ребёнок!
Все смеются. Я тоже. Мне даже смешнее, чем остальным.
— Ха-ха-ха, как смешно! — злится она и показывает язык.
— Мы с вами в одной гостинице сегодня ночуем, — говорю я. — Завтра ещё повстречаемся. Мы утром уедем, но, может быть на завтраке увидимся.
— Да-да, обязательно! — соглашаются они. — И вообще, мы хотим сказать, что будем очень рады видеть вас у себя в гостях, в Минске. Обязательно приезжайте.
— Спасибо, — киваю я, — думаю выберемся как-нибудь. А ты, Наталья, думаю сегодня сказала далеко не всё, что нам хотелось бы услышать.
Кроме нас, никто, кажется, не понимает, что именно я имею в виду и не обращают на эти слова внимания. Действительно, почему не предупредила? Историю бы это не изменило, а мы не рисковали бы своими жизнями…
Придётся, действительно, как-нибудь завалиться в Минск и потребовать ответы на кое-какие возникшие вопросы, а то ишь ты, Масленица…
Толик выделяет машину, и Мурашкины убывают. А после фейерверка, очень красивого, конечно, но не сравнимого с тем, к чему привыкли мы, жители следующего тысячелетия, мы с Наташкой тоже уезжаем.
— Ох, как я устала! — выдыхает моя жена, как была падая на кровать.
— Ты что, как устала? — хмурюсь я. — Нам ещё всю ночь не спать!
— Что?! — восклицает она. — Прямо всю ночь? Я думала, ты после акробатических этюдов в воздухе пошевелиться не сможешь, а ты…
— Не знаю, о чём ты говоришь, — ухмыляюсь я, — но я имею в виду подарки. Ты видишь, сколько у нас подарков? Их же разобрать надо, посчитать. Так что до утра не управимся.
Она смеётся и хлопает по кровати рядом с собой.
— Иди сюда, муж, полежи рядом со своей жёнушкой. Надеюсь, больше нас сегодня уже никто не побеспокоит.
— Нет, это уже точно. Вокруг нас три периметра охраны. Мышь не проскочит, клопик не проползёт.
— Кто?! Клопик?!
— Не бойся ты, говорю же, не проползёт. Ты вон в воздухе бандита обезвредила, а маленького клопика…
Я не успеваю договорить, потому что в этот момент раздаётся стук в дверь. Мы молча, как по команде поворачиваем головы друг к другу.
— Егор, Наташа, откройте! Я знаю, вы там просто валяетесь. Мне сказать надо. Это я, Наталья Николаевна…
Клопик, может, и не проскочит, а вот Мурашка — запросто…
2. Безобразие сплошное…
Наташка выглядит недоумённо. Что это за Наталья Николаевна? Да ещё и с детским голосом…
— Это Мурашкина, — говорю я. — Та, что с родителями. Из Минска.
— А-а-а, — удивлённо тянет она. — А что она хочет так поздно?
— Я не знаю, — пожимаю я плечами. — Сейчас выясним.
Поднимаюсь с кровати и подхожу к двери.
— Заходи, Наталья Николаевна. Родители тебя не потеряют?
— Не, они пошли в бар догоняться. Думают, что я сплю. Устала, вымоталась за день, а теперь вот сплю без задних ног.
Наташка смотрит на маленькую Наташку с нескрываемым интересом.
— Ну, давай, проходи, — усмехаюсь я, — чувствуй себя как дома.
— А ты разве не вымоталась и не устала за день? — интересуется моя законная супруга у юной гостьи.
— Устала, конечно. Я ведь ребёнок, растущий организм и всё такое. Так что да, вымоталась, но не настолько, чтобы быть не в состоянии подняться с постели и прийти в ваш номер-люкс.
Она обходит наши хоромы, с интересом всё осматривая.
— Классный балкон, я выйду, посмотрю?
— Ну, давай, — киваю я.
— О! — несётся восторженное восклицание. — Чудесно! Вид на море. А какой воздух! Какая ночь! Идите сюда. Успеете ещё намиловаться.
— Тебе точно восемь лет? — подозрительно спрашивает Наташка, когда мы выходим на террасу.
Ночь действительно прекрасна. Опьяняющий тёплый ветерок, напоен запахами моря и трав. Шорох птиц, мириады звёзд и яркая луна приводят мысли в лёгкое смятение, а разлитые в воздухе нега, упоение, счастье и томление заставляют сладко сжиматься сердце. Не проваливаться в бездну, как от крика «невесту украли», не вырываться из груди, как если бы ты сорвался с крыла самолёта, а тихо млеть и постанывать от наконец-то накатившего безмерного счастья.
— Нет, я вообще-то старушка в теле ребёнка, — смеётся Мурашкина. — Смотрите, какая лунная дорожка, вон там, в далеке!
— Ладно, — говорю я, пойдёмте внутрь, чтобы не кричать на всю округу.
Мы заходим в комнату. Я достаю из холодильника бутылку шампанского и снимаю фольгу.
— Будешь?
— Ты чего, Егор, — шикает на меня жена. — Она же совсем маленькая.
— Ну, вроде не совсем, — усмехаюсь я. — Маленькая, ты чего нас не предупредила заранее?
— Я бы с удовольствием, — грустно вздыхает Мурашка. — Но физический возраст со счетов сбрасывать не следует. Так что пейте сами, а я со стороны полюбуюсь. А икорка есть? Как мы любили, а?
— Рыбкина сдвигает брови и бросает недоумённые взгляды то на меня, то на нашу гостью.
— А как бы я предупредила? — пожимает Мурашкина плечиками.
— Скажи, что возможности не было, да?
— Возможность я бы нашла, но просто… Просто на моей памяти не было ничего такого. Никакого похищения, никакой погони и счастливого спасения. Ну, то есть всё было абсолютно ровно и спокойно.
Здрасте… Как это…
— Может… — хмурюсь я, — ты просто запамятовала? Годков-то тебе вона скока.
— Брагин, ну ты не смеши мои седины! Разве женщина может забыть день своей свадьбы? Даже если у неё их было несколько и то…
— Так! — восклицаю я. — Что значит несколько?
— А-а-а, — с нотками триумфа отвечает она. — Заволновался? Не бойся, это я так для примера, можно сказать, добавила. Для эффекта.
— Хороший эффект, нечего сказать, — киваю я. — Сознавайся, сколько у тебя свадеб было?!
— Да ну тебя, тебе всё хиханьки да хаханьки, а ведь это же просто пипец!
— Так! — не выдерживает моя Наташка. — Говорите, что здесь происходит!