Воин тумана (сборник)
Шрифт:
По-моему, одного преследователя я убил, но второй дротик в цель не попал.
Не знаю, как нам удалось обнаружить священную пещеру. Мы продолжали мчаться вверх по склону горы, потом свернули на какую-то дорогу, чтобы лошадям было легче бежать, а потом я услышал чей-то голос: "Латро! Латро!"
Это был чернокожий; хотя он редко открывает рот, сейчас он кричал. Дорога привела нас ко входу в пещеру; внутри, возле алтаря, светился красным догорающий костер. Вход был слишком низким, чтобы въехать в пещеру на коне, даже если сильно пригнуться, но внутри своды пещеры оказались достаточно высокими.
Когда
Элаты с нами не было: мы ведь оставили ее в палатке. Я считал, что Ио тоже осталась там, пока вдруг не увидел ее среди амазонок (это уже потом она принесла дров и снова разожгла костер). Я сказал девочке, что ее легко могли убить фракийцы.
– Да, я столкнулась с одним, – отвечала она. – Он был почти такой же высокий, как ты, но верхом мы оказались почти одинакового роста. Я его мечом по шее рубанула.
Несколько фракийцев, спешившись, попробовали ворваться в пещеру, но амазонки уложили двоих из луков, и остальные поспешно отступили.
Я спросил Ио, где она взяла меч.
– Мне его дала Иппофода, – сказала она.
– Ей не следовало этого делать, – заметил я. – А тебе не следовало его брать.
Ио как раз закончила вытирать клинок (она это делала, пожалуй, даже тщательнее, чем нужно, да еще подолом своего пеплоса). Она опустилась на колени и принялась раздувать угли в костре, притворяясь, будто меня не слышит. Потом все-таки пробормотала:
– Я сама ее об этом попросила. Сказала, что из лука стрелять не умею, но верхом ездить могу не хуже других. И могу пригодиться в бою, например, чтобы прикрыть тебя сзади, если ты захватишь царя Котиса. Она спросила, представляю ли я, что такое бой, и я ответила, что видела немало сражений, хотя сама никогда в них не участвовала. Тогда она отыскала среди своих вещей этот меч и дала его мне.
– Но это, конечно, не ее собственный меч?
– Нет, он принадлежал одной из амазонок; она погибла давно, еще до того, как мы с ними повстречались. Так мне Иппофода сказала.
Мне очень хотелось отобрать у нее этот меч, но я не мог лишить ее оружия, зная, что нам, видимо, вскоре снова придется биться не на жизнь, а на смерть.
– Мне кажется, Иппофода все еще горюет по той своей подруге, – сказала Ио. – Она плакала, когда отдавала мне этот меч. Я и не думала, что амазонки тоже умеют плакать.
Вот и все, что я хотел записать. Теперь надо постараться заснуть – Эгесистрат обещал разбудить меня на заре. Да, Ио сообщила мне, что забрала плащ убитого жреца и хочет сделать себе из него хитон.
– Жреца сперва кастрировали, – сказала она, – точно годовалого бычка! – И жестом показала, как это делается.
Глава 16
КОНИ ГЕЛИОСА
Белые кони, которых украли мы с Фаретрой, поставлены в конюшню вместе с остальными. Они так хороши, что (подобно самому солнцу) все вокруг затмевают своей красотой. Иппофода считает, что нам нельзя их убивать, что бы ни случилось, и Эгесистрат согласен с нею; да только фракийцы, к сожалению, этого не понимают.
Я спал, и мне снился сон, – наверное, тот самый, что я увидел, написав в дневнике последние слова о том, что мне надо поспать и что Эгесистрат обещал разбудить меня на заре. Но разбудил меня не Эгесистрат (он прорицатель, одна нога у него деревянная), а фракийцы. И даже не они, а амазонка, стоявшая на часах у входа в пещеру. Она так закричала, что я тут же проснулся. Я видел, как она натянула лук и выстрелила, а потом отбежала назад, к священному огню. На ходу она вытащила новую стрелу, обернулась и выпустила ее, не замедляя бега. Я раньше считал, что столь виртуозное владение луком смертным недоступно, однако видел все собственными глазами.
Фракийцы ворвались в пещеру через узкий вход, но я к тому времени был уже на ногах и держал в руке меч, на клинке которого написано "Фальката".
В авангарде, видимо, шли высокородные фракийцы в великолепных шлемах, с расписными щитами и в дорогих кольчугах, пластины и кольца которых нашиты на кожу. За ними толпились пелтасты [197] ; некоторые были в шлемах, и каждый имел по паре дротиков.
Думаю, что со стороны фракийцев было бы умнее построиться в фалангу, ощетинившись копьями, но копья они оставили снаружи и в бой вступили разрозненно, вооруженные мечами. Я лично сразу уложил двоих благородных.
197
Пелтаст – легковооруженный пехотинец с легким кожаным щитом-пелтом, длинным мечом, копьем и дротиками.
После боя я хотел было снять с одного из них его кольчугу; но удары Фалькаты испортили ее, вмяв бронзу в тело. Впрочем, амазонки нашли еще одного убитого – ему стрела попала прямо в глаз, – и Иппофода подарила мне его кольчугу; теперь я ее ношу.
Не знаю, скольких пелтастов я убил. На поле боя осталось много мертвых; убитых чернокожим отличить было легко – он сражался мечом, отнятым у жреца; но раны, нанесенные Фалькатой, было почти невозможно отличить от следов боевого топора Эгесистрата. Некоторые из амазонок тоже вытащили мечи. Иппофода опасается, что у них скоро кончатся стрелы, хотя те, что были выпущены в этом бою, мы собрали. По крайней мере, большую их часть.
У входа в пещеру со мной сразу могли драться не более троих пелтастов; я сразу уложил нескольких человек; луки амазонок пели, как лиры. Когда пелтасты отступили, надеясь пустить в ход дротики, амазонки уложили еще многих, а дротики фракийцев лишь оцарапали камень. Потолок здесь местами нависает так низко, что мне приходится пригибаться. Мы лишь посмеялись над этой их попыткой.
Когда бой затих и амазонки торжественно преподнесли мне доспехи, мы решили, что Эгесистрату следует обратиться к фракийцам с предложением перемирия: у нас было мало дров, чтобы устроить огненное погребение для всех павших. И потом мы пришли к заключению, что, если Эгесистрату удастся переговорить с царем Котисом, он, возможно, завершит переговоры успешно, поскольку Арес явно на нашей стороне – он так хорошо помогал своим дочерям, что ни одна из них в этом бою не получила сколько-нибудь серьезного ранения.