Воин тумана
Шрифт:
Вскоре Политом вернулся.
– К сожалению, наш верховный жрец отправился в город; придется мне решать все самому. – Он явно успел немного успокоиться, и от него исходил сильный винный запах. – Ну что ж, еще раз примите мои заверения в том, что я видел эту статую сотни и тысячи раз, однако до сегодняшнего дня ее левая рука всегда покоилась на голове каменного кабана, прижавшегося к ее ногам.
Гилаейра даже рот раскрыла от изумления, а Пиндар негромко присвистнул.
– Поистине сегодня произошло великое чудо! Это знак богов! А не заметил ли кто-нибудь из вас, как это произошло? Как сдвинулась ее длань?
Пиндар, Гилаейра и я дружно покачали головами. Ио даже обежала священный
– Жаль! Однако сомнений нет: она действительно шевельнулась и как раз во время жертвоприношения, когда наши взоры были прикованы к жертве. – Полигом помолчал, глубоко вздохнул и продолжил:
– Я полагаю, вы уже слышали, что по Афинам бродит мертвая женщина? Говорят, она ходит как живая до первых петухов и со многими уже говорила. Город прямо-таки весь гудит от слухов. Никто не знает, что бы это значило, а теперь чудо случилось еще и в священном храме! Погодите, вот всем в Элевсине и Афинах станет известно, что статуя богини двинула рукой! Можете себе представить, что тут начнется?
– Еще бы! – сказал Пиндар. – Надеюсь, что к тому времени я буду уже далеко отсюда.
Полигом продолжал, словно не слыша его слов:
– Но вы все это видели собственными глазами и должны сберечь в памяти, чтобы рассказывать своим детям и внукам об этом великом чуде. Это…
– А знаете, на голове кабана, – раздался вдруг звонкий голосок Ио, – осталось чистое местечко! Здесь, наверное, покоилась прежде рука богини?
Посмотрите-ка!
И мы конечно же бросились смотреть, подчинившись ее зову. Ио оказалась права. Дым от священного огня успел сильно закоптить голову кабана, однако мрамор в том месте, где некогда покоилась рука богини, был совершенно чист и белоснежен.
– Подумать только! Ах, как важно все это для нашего храма! – Полигом потер руки. – И для мистерий!
– И я тоже видела все собственными глазами, – прошептала Гилаейра.
– Ну разумеется, дочь моя! Разумеется! А когда ты вникнешь в смысл мистерий – дело в том, что как жрецы всегда выбираются из членов нашего семейства, так и мистагоги [95] обычно бывают мужчинами – и станешь участвовать в них, то и для женщины найдется немаловажная роль, а может, и самая главная. – Гилаейра смотрела на него горящими глазами. – Такие роли обычно тоже исполняет кто-то из нашего семейства, однако это вполне преодолимое препятствие. В конце концов, существует удочерение… Или даже брак… Мистами обычно руководит верховный жрец, а теперь, видимо, и вопроса не возникнет о том, кто станет верховным жрецом. – Полигом выпятил грудь. – Мой дядя – человек весьма пожилой, и, похоже, богиня вполне внятно выразила свои пожелания относительно того, кто станет его преемником. В конце концов, во время жертвоприношения и свершившегося чуда в храме присутствовал лишь один жрец.
95
Мистагог – руководитель мистерий.
– Но что она хотела этим сказать? – спросила Ио.
– Кто? – Увлекшийся жрец обернулся и посмотрел на девочку.
– Ну, богиня! Почему она теперь показывает на пол?
– Я, конечно, не могу сказать с полной уверенностью… – Толстый жрец заколебался. – Но, по-моему, если богиня воспользовалась подобным жестом, то это означает, что кого-то или что-то должны немедленно ей представить.
Пиндар откашлялся и сказал:
– Оракул в нашем Светлом городе велел доставить в ее святилище Латро.
– Ах да! И он же совершал жертвоприношение – по крайней мере, оно совершалось от его имени. – Полигом живо повернулся ко мне. – Молодой человек, ты должен остаться в храме на всю ночь; можешь спать на полу или на этих скамьях. Возможно, богиня сама явится тебе – скорее всего в сновидении – либо милостиво подаст какую-либо весть о себе.
И вот я сижу в храме, опершись спиной об одну из колонн, и делаю записи в своем дневнике при свете закатного солнца. На размышления времени у меня было более чем достаточно. Мне кажется, что и прежде я не раз ощущал присутствие духа того или иного дома, когда, будучи чужеземцем, входил в него, – хотя и не могу выудить из окутывающего меня тумана воспоминаний об этих домах или о том, когда это было. Здешний храм – обитель Великой богини, здесь я открою свою душу богине зерна и, может быть, узнаю, друг она мне или враг.
Не возникает никаких ощущений – точнее, лишь ощущение времени, древности, точно рядом со мной такая старая женщина, что ей уже все равно, живой ли, реальный ли я человек или же плод ее затуманенного воображения, а может, просто тень или призрак. Муха во время своего полета много раз садится на скалу, да только замечает ли это скала? Ведь она видела столько всего за те века, что прошли со времен детства человечества! И помнит, как по окрестным холмам рядом со смертными бродили боги. Так имеет ли для нее значение какая-то муха – недолговечное, порожденное летним зноем создание?
Глава 19
ВСТРЕЧА С БОГИНЕЙ
Съев мясо, хлеб и фрукты, которые принесла мне из гостиницы Ио, я расстелил соломенный тюфяк и улегся; однако же спать мне не хотелось.
Когда городок затих, я снова сел и некоторое время перечитывал свои записи (которые должен постараться всегда держать при себе) при свете священного огня. Из них я узнал о многих богах и богинях, которые являлись мне; раз или два я даже брался за свой стиль, чтобы прибавить кое-что к сегодняшним записям. Но разве можно делать какие-то выводы, если по-настоящему не понимаешь происходящего? И я решил подождать, пока не скажет свое слово Великая богиня.
Я сел на прежнее место и стал ждать, время от времени делая записи в своей книге.
Вошел служитель храма, не замечая меня и бормоча молитвы, и подбросил в огонь охапку кедровых дров. Дрова посыпались с таким грохотом, словно это барабан, а не очаг, выложенный из камней. Я как раз задремал, и этот шум разбудил меня.
Я хорошо видел освещенную огнем статую богини. Та рука, которой она указывала в пол, была ближе всего к пламени, и по ней пробегали красноватые блики; казалось, она светится, будто железо в горне. Я чувствовал, что богиня чего-то требует от меня, и, отбросив плащ, придвинулся ближе, надеясь, что так, возможно, смогу понять ее. Я коснулся руки богини, и она оказалась очень горячей, однако же, лишь отдернув руку, я наконец разглядел то, на что она указывала.
На том участке пола, что между основанием священного очага и самой статуей, грязи скопилось особенно много – видимо, потому что люди, убиравшие в храме, боялись слишком близко подходить к богине, а может, им и не было это позволено. Я опустился на колени, протер пол ладонью, и в том самом месте, куда она указывала, обнаружил бронзовое кольцо, вделанное в каменную плиту, хотя углубление с кольцом было так забито грязью, что я едва сумел разглядеть его.
И тут я очень пожалел, что со мной нет моей Фалькаты, хотя в храм при оружии я прийти никак не мог. Впрочем, в принесенном мне мясе было несколько ребрышек, и я воспользовался одной из обглоданных косточек – просунул ее под кольцо, и оно неожиданно легко подалось. Я бросил ребрышко в огонь в качестве дополнительной жертвы и обеими руками потянул за кольцо.