Воин Великой Тьмы (Книга Арьяты и Трогвара)
Шрифт:
Арьята? — Наллика совсем человеческим жестом прижата пальцы левой руки к влеку, точно мучитeльнo пыталась вспомнить что-то. — Погоди, я ведь сталкивалась с ней!
Трогвар онемел.
И после этого он услыхал историю о том, как в одной из священных рощ Хозяйки Зеленого Мира встретились Наллика и странная диковатая девушка, спасавшаяся от преследователей из числа слуг Черного Ордена…
Я тогда не помогла ей, — медленно и тоже исповедально говорила Дева Лесов. — В ее руках оказался один из прославленных Прозрачных Мечей — ты сам понимаешь, чье это оружие и кто один мог дать его ей. Я не помогаю слугам Тьмы. Тогда я была строга в этом,
Не знаю, — задумчиво ответил Трогвар.
Кроме меня, ее ведь вытаскивал и кто-то еще, так что, надеюсь, теперь она в безопасности…
День угас; счастливый и неомраченный; и когда Трогвар вернулся в Замок, ему уже было очень мало дела до всяких там войн. Гормли только лишь неодобрительно покачал головой.
Однако вести, принесенные вечерним крылатым гонцом, заставили Трогвара отбросить все прочие мысли. Атор теснит его подручных, они не могли сами устроить столь же впечатляющие засады, как та, что как-то раз удалось их господину, и потери растут с каждым часом.
Атор быстро разобрался, что к чему, — негромко, но встревоженно говорил потом Гормли своему хозяину. — Он собрал сюда всех соколов и кречетов, и они теперь не дают житья нашим летучим мышам и прочим крылатым созданиям; даже самым крупным. Он заливает овраги жидкими ядами — и все твои создания, пережидающие там дневные часы, гибнут в страшных мучениях. Вся округа наводнена войсками, лучники стеретут каждую деревушку, каждый самый ничтожный хуторок; они не жалеют стрел и, увы, слишком часто попадают. Пришла пора вмешаться тебе самому, мой господин. Да и Гротмог что-то у нас засиделся без дела…
Взгляд старого привратника был полон немого укора. Он не позволил себе ни единого непочтительного слова, однако все было ясно и так. Трогвар ощутил, что невольно краснеет.
—Не волнуйся, Гормли. Этим делом я займусь немедленно. Заодно и Гротмог малость порастрясет свой жирок!
Громадный дракон довольно фыркнул, выпустил из ноздрей клуб вонючего дыма и легко оторвался от земли. Трогвар сидел верхом на могучей чешуйчатой шее; землю под ними уже покрывали сумерки, одно заклятие ночного зрения позволяло видеть все внизу так же четко, как и при свете дня.
Вот остались позади выращенные им вокруг Красного замка дремучие леса. мелькнула достопамятная пограничная река, сожженная застава подле полуразрушенного моста. Гротмог ехидно покосился на обугленные прямоугольники венцов и довольно взрыкнул — он отчего-то с большим почтением относился к месту своего первого боя.
Потянулись собственно Халланские земли. Трогвар велел дракону снизиться, и теперь они летели, почти что касаясь вершин деревьев. Их путь лежал в одну из деревень, недавно перешедших под руку Трогвара. Там хозяин Красного замка надеялся собрать своих малозаметных, зато и самых сообразительных слуг. Следовало отдать кое-какие новые приказы и вообще посмотреть на воинов Владычицы не при помощи магических камней или тому подобного, а своими собственными глазами.
Однако над деревней их встретил лишь колючий дождь длинных белооперенных стрел.
Трогвар почувствовал неладное, едва они с Гротмогом вынырнули из-за лесной гряды и пошли над окружавшими деревню полями. Крылатый Пес ощутил напряженные и недобрые взоры десятков и сотен внимательных глаз, следивших за ним из-за каждого пригодного укрытия. Сомнений не оставалось — деревня была занята во-инам"и Атора. Последовавшие затем стрелы уже не могли удивить Трогвара.
Гротмог взвыл, когда одна из наиболее метких стрел вонзилась в узкую щель между пластинами его панциря. Ничтожная заноза не могла, конечно же, причинить ему сколько-нибудь серьезного вреда, однако основательно взбесила.
И тут послушный доселе дракон показал наконец свой знаменитый драконий характер. Перекувыркнувшись в воздухе, он лихо ринулся прямо на деревню, а навстречу ему из-за каждого угла, из-под каждой крыши летели и летели меткие, отлично сбалансированные стрелы, и Трогвар, прежде чем очередной судорожный кульбит не слушающегося его дракона не сбросил седока вниз, успел мимоходом удивиться мастерству и мужеству стрелков…
Из глотки дракона потоком извергалось пламя, в его широкой груди уже застряло добрых две дюжины стрел, однако он, не обращая на них никакого внимания опустился прямо посреди деревни, пропахав когтистыми лапами в земле глубокие и длинные борозды, и, не теряя времени, занялся своим излюбленным делом — крушить хвостом уже подожженные с одной стороны деревянные дома.
Когда дракон, внезапно перестав повиноваться рукам наездника, перевернулся в воздухе и ринулся отвесно вниз, Трогвара сорвало с его шеи и отбросило далеко в сторону. От гибели Крылатого Пса спасло лишь то, что по счастливой случайности он угодил в громадную копну сена.
Когда он выбрался из груды травяной трухи, было уже поздно. Деревня ярко пылала с одного конца, а хвост Гротмога сокрушил уже по меньшей мере три дома. Рушился весь замысел, рушилось с таким трудом завоеванное доверие обитателей этого крошечного селения, и Трогвар, совершенно забыв в тот миг о самом себе и думая лишь о том) чтобы спасти этих несчастных поселян) за спинами которых, по его твердому убеждению, отсиживались сейчас воины Хозяйки Халлана, совершил абсолютно безумный шаг.
Все накопленные силы он вложил в одно короткое, но очень мощное и хитро сплетенное заклинание, содержавшее один-единственный приказ Гротмогу: «Немедленно в Замок!» И уже вырвавшийся на волю, уже сбросивший седока, уже вкусивший пряной свободы, обезумевший дракон послушался. Поток извергаемого им огня внезапно прекратился, тяжелые кожистые крылья развернулись, и громадное тело медленно поднялось в воздух. Спустя несколько мгновений чудовище скрылось за лесом; заклятие подействовало, Гротмог летел домой.
Обессилевший Трогвар почти упал обратно в стог. Его властно засасывала трясина предательского сна, веки казались налитыми свинцом, глаза горели — так всегда бывало после особо мощных и, главное, удавшихся заклятий. Ему стоило немалых усилий хоть как-то отогнать эту мутную, колышущуюся где-то в глубинах сознания завесу; наконец голова перестала кружиться, и он смог размышлять более или менее трезво.
Собственно говоря, его положение нельзя было назвать особенно тяжелым или опасным. Он находился самое большее в двух днях пути от своей крепости, все дороги в этом краю были ему прекрасно известны. Не приходилось сомневаться, что он благополучно выберется. Он в последний раз глубоко вздохнул, прогоняя остатки волнения, и уже принялся озираться, стараясь выбрать самый короткий и, по возможности, более безопасный путь, когда услыхал совсем рядом голоса.