Воин жив
Шрифт:
– Говоришь, когда мы встретились с работорговцами, я действовал верно? – спросил юноша.
Дарайн кивнул:
– Что есть, то есть. Кое-что от него тебе передалось.
Совершеннейшая чушь. В том, что Джейсон стал тем, чем стал, куда большая заслуга Валерана, чем Карла. Но, видимо, старый солдат сумел обучить Джейсона как надо. Прежде, чем рухнул наземь с торчащей из глазницы рукоятью ножа…
– Что же, тем лучше… Хочу одолжить вам… вот их. Если не вернусь – можете ими пользоваться. Но потом верните их Инженеру: он решит, как
– Прости? – Брен Адахан наморщил лоб. – Ты отдаешь нам свое оружие?
– Я стрелять не смогу – слишком рискованно; потому с собой их и не беру. – Джейсон пожал плечами.
– Ты же не хочешь сказать, что снова собрался под дождь? – Брен помотал головой. – Зачем?
– Подумай сам, барон. – Джейсон обрадовался: Адахан не заметил очевидного; это давало Джейсону возможность поучить его. – Этот воин и его друзья подозрительно долго оставляют Салкет в покое. Джейн считает, что теперь его очередь, – а она знает своего отца.
Работорговцы тоже так думают; они позакрывали все свои отделения на острове – осталось только то, что здесь: какая мишень! От всего этого за версту несет западней. Мы въезжаем в город – а лучшая его гостиница на корню куплена работорговцами, которые – на случай, если мы вдруг этого не сообразим – открыто заявляют, кто они такие. Неужто ты не почуял ловушки?
А тут еще мы поставили их на уши, заставили насторожиться и нервничать. Думаешь, они не видели ракеты? Видел он наши письма или нет, но единственное, что может сделать в таком случае Отец, – отказаться от набега на Салкет.
Ну а теперь – что, если кто-нибудь, по-настоящему коварный, заставит их дожидаться тут вечно? Пусть себе еще десятидневье подождут налета, которого никогда не будет.
Но этот искусник – не Отец. Он всегда считал, что лучший способ запугать работорговцев – убивать их. Он придет за ними. Кто-то должен выяснить, где тут ловушка.
– С ним – Уолтер Словотский, – сказал Дарайн. – Он разведчик куда лучший, чем ты.
Джейсон тряхнул головой.
– Может, и так – но покуда его тут нет. Сегодня я могу укрыться за бурей; у него – завтра – этого укрытия не будет.
Да и Джейсону, коли на то пошло, долго прятаться за бурей не удастся. Буря быстро налетела – и может так же быстро и улететь.
Дарайн кивнул, порылся в вещах и вытянул длинный узкий кусок черной ткани.
– Вот. Завяжи глаза. Пусть они у тебя привыкнут к темноте.
– Добрая мысль.
Брен Адахан помотал головой.
– И ты всерьез намерен это выяснить? Узнать, где и какие ловушки?..
«Нет, – мог бы ответить Джейсон. – Мне семнадцать, и я так боюсь, что с трудом сдерживаюсь, чтобы не обделаться. Но в первый раз, ощутив вкус настоящей опасности, я так перетрусил, что сбежал – и я не могу позволить, чтобы это произошло еще раз. Я рожден сыном Карла Куллинана – а значит, должен хладнокровно делать то, что необходимо, будь то отсечение головы непокорному барону или подставление своей задницы под пули».
Отец был легендой. Легенды – ложь. А Джейсон – сын легенды. Но, быть может, ты и сумеешь ложь сделать правдой, перевернуть вселенную, вылепить ее по-своему и превратить сказку в быль, если только голос твой не будет дрожать, а рука будет тверда.
– Разумеется, барон. – Джейсон запахнул на себе влажные, вонючие одеяла, будто то была королевская мантия. – Я – Куллинан.
Барон не вполне понял, что он имел в виду, так что Джейсон заставил себя смотреть Адахану прямо в глаза – покуда тот не отвел взгляд.
– Согласен, – сказал Брен Адахан.
Глава 23
ХЛОПОК ПО ПЛЕЧУ
Я бог? Я вижу все так ясно!
В так и не просохшей одежде, но согревшийся изнутри, Джейсон вышел под дождь; во рту его еще стоял вкус последней, обжигающей, кружки чая.
Теперь одежда его снова промокла насквозь; он прошлепал по волглой траве позади «Воловьей головы» и вернулся под защиту балкона.
Тьма была – хоть глаз выколи; меж вспышками молний ее рассеивали лишь горящие в окнах домов огни, но и они быстро терялись за дождем и туманом. Света этого едва хватало, чтобы видеть, куда ставить ноги.
Джейсон стоял под обшитой гонтом стеной. Отерев глаза тыльной стороной ладони, он в последний раз обдумал свои действия.
Гостиница – сзади и чуть южнее. Ближе всего к нему – и восточнее – конюшни, где – под не слишком бдительным оком пары насквозь пропахших перегаром конюхов – ждали их лошади. На запад, дальше по улице – три особняка, без сомнения – богатых купцов, а еще дальше – конюшни «Серебряного гриба». Сам «Гриб» стоит напротив, по другую сторону улицы.
Двумя улицами и тремя перекрестками дальше – Гильдейская Палата. Именно она должна была стать этой ночью главной целью Джейсона – но до этого по крайней мере еще пара часов. Когда скрадываешь дичь – двигайся осторожно и медленно, говорил Уолтер Словотский. Лучше всего – если это, конечно, возможно – вообще не двигайся: жди, пока жертва придет к тебе.
Здесь и сейчас такой возможности у Джейсона не было. Он должен избегать освещенных мест. В темной, мокрой, прилипшей к телу одежде он будет невидим в тени; но вспышка молнии выдаст его врагу с головой – взгляни только враг в нужном направлении.
С другой стороны, самое безопасное для него время – сразу после молнии. Джейсон закрыл глаза и стал ждать. Когда мрак под его веками озарился, а в уши ударил гром – он поправил на плече моток веревки и шагнул в темноту.
При каждом шаге ноги его по щиколотку уходили в жидкую грязь. Особого вреда в этом не было, но всякий раз, когда он вытаскивал ногу, грязь чмокала. Конечно, издали – за дождем и ветром – звуков этих никто не услышит, но поблизости они слышались очень отчетливо.
Спрятавшись под большой дуб, Джейсон прислонился к его стволу – грубая кора больно терла кожу сквозь мокрую тунику – и один за другим стянул сапоги. Потом связал их кожаным шнурком, перебросил через плечо, а другим шнурком притянул к груди.