Воинство болот
Шрифт:
— Собственно, больше нам ничего не известно. Оба корабля оказались уничтоженными, что и предрешило падение столицы Желтого Круга. Каким именно способом этому таинственному существу и его спутникам удалось то ли потопить, то ли сжечь секретные крейсера, мне лично не известно.
— Я же говорил С’лорну. Надо было просто прирезать этого наглеца, — с чувством произнес Амибал. — Как он умудряется появляться именно там, где от него могут быть максимальные разрушения и ущерб Великой Цели?
— Не знаю. Хаотичная природа этого пришедшего в упадок мира рождает самые причудливые и уродливые формы жизни, — печально
— Все, я больше не могу терпеть. Требую разрешение на пользование переговорным устройством. Мне срочно нужен С’лорн.
Джозато пожевал губами. С одной стороны, беспокоить главу Круга и Совета в столь ответственный момент было неразумно, с другой, стоять на пути горячего воспитанника того же С’лорна не имело смысла. Поколебавшись некоторое время, советник предоставил Амибалу колдовскую машинку, для которой расстояние было попросту ничем.
«После разговора со С’лорном мальчишка поймет, что его роль в Д’Алви уже сыграна. По крайней мере, не мне придется это объяснять», — подумал Джозато. Но пообщавшись с главой Круга, герцог сделался еще более деятельным, из чего советник заключил, что разговор у них шел совсем не о делах на Лантическом побережье.
Он был прав. Амибал на правах воспитанника попросил возможно более полную информацию о кампании вокруг Внутреннего Моря. Мастер не захотел ничего от него скрывать. Вот что узнал герцог.
Бестолковые мастера северных Кругов, прошляпившие диверсию метсов, готовятся к реваншу. С’дана, отправившийся в Тайг через Пайлуд, собирает невиданную армию, чтобы раз и навсегда отучить дикарей высовываться за границы непригодных для жизни цивилизованных людей чащоб. А в лагерь армады Республики послан глит, задача которого устранить надоедливого священника, в очередной раз спутавшего все карты адептам Нечистого.
— Угрожает ли нам вторжение с севера? — спросил герцог, чувствующий себя ни много, ни мало, повелителем всего Лантика. С’лорн, сидящий в своей подземной лаборатории за сотни миль от горячего мятежника, скривил губы в подобии усмешки.
— Разумеется, нет. Атвианский Союз не настолько силен, чтобы высовываться из Тайга. А войска Республики будут стерты в порошок С’даной. Очень надеюсь, что на этот раз северные братья не наделают обычных для них глупостей и посчитают дикарей серьезным противником. После падения Намкуша и Нианы — пора бы уже взяться за ум.
— А броненосцы? Могут они высадить десант на южном берегу Внутреннего Моря, или бомбардировать остров Манун? — спросил Амибал.
— Ни в коем случае. У врага довольно дельные военные, надо признать. На подобную глупость они не пойдут, побоятся за свою новую игрушку, паровые кораблики с пушечками. А жаль. Моих войск на суше, или техники Мануна на восточном побережье хватило бы с головой, чтобы потопить всю эту плавучую рухлядь, извлеченную из детства человеческой мысли метсианскими шпионами, которым посчастливилось украсть пару-тройку старинных книг. Скорее всего, броненосцы скоро уберутся в северные реки, пока мы не нашли способ перегородить свежевырытый канал.
— Ну что же, удачи, мастер. Да придет Великая Пустота!
Амибал вскоре с головой погрузился в дела Лантического побережья, напрочь забыв о Внутреннем Море. И было отчего. Пока он очищал западные провинции от непризнающих новой власти замков спесивой аристократии, коварный Эфрем занял столицу. Жители, только-только свободно вздохнувшие после ухода призраков и чудовищ, не стали сопротивляться. Вначале герцог не придал этому факту ни малейшего значения.
— Быдло, оно и есть быдло. Они приветствовали меня, потом Эфрема, завтра опять будут кричать от восторга и пускать слезу, когда я поеду по королевской дороге, заваленной трупами чизпекских солдат, — сказал по этому поводу Амибал. Но вскоре вынужден был признать, что недооценил Эфрема.
Флот северного соседа неожиданно обрушился на пиратский флот, который с чувством полнейшей безнаказанности грабил побережье Д’Алви. На башне столичной ратуши оказался повешен один из самых известных на Лантике морских головорезов. Вслед за этим личная гвардия тирана устроила облаву в окружающих столицу болотах, и центральная площадь оказалась утыканной столбами, с верхушек которых жизнерадостно скалились черепа гигантских рептилий, так сильно досадивших горожанам и королевским войскам в начале бунта. Потом таинственные советники Эфрема принародно развоплотили пару-тройку призраков, отловленных на ближайших деревенских кладбищах, где твари, насосавшиеся невесть чьей крови, мирно дремали в гробах.
— Что творит этот психопат? С меня хватит! Трубите сбор, мы выступаем на столицу!
Амибал мчался впереди своего воинства, состоящего преимущественно из взбунтовавшихся дворян и наемников, и взгляд герцога вполне мог испепелить знаменитые столичные ворота на изрядном расстоянии. Мало кто заметил, что в опустевшем лагере остался Джозато, последний из адептов Тьмы, находящийся при мятежной армии.
Советник Амибала долго глядел в облако медленно оседающей дорожной пыли, взметенной кавалькадой, а потом двинулся на запад. Его работа в Д’Алви была закончена.
Воинство мятежников находилось в двух днях пути от столицы, когда появились новые сведения о «чудачествах» Эфрема. Король лично зажег факелом дровяницу, сложенную под котлом с маслом, в котором плавали известный глава ночных грабителей столицы по кличке Вырвиглаз, Человек-Крыса, прятавшийся в королевском парке и пытавшийся залечить раненую лапу, и один из многочисленных маркизов, перешедших на сторону Амибала.
— Так сгинут все бунтовщики, причинившие землям и населению Д’Алви неисчислимые беды! — провозгласил Эфрем, с наслаждением потирая разъедаемые дымом глаза и шумно принюхиваясь к творящемуся в котле. — Я, как особа коронованная, скорблю вместе с жителями столицы о гибели монаршей семьи и провозглашаю, что все виновные в смерти брата моего, принца Иеро и принцессы Лучар, будут стерты с лица земли! Да что там, даже в аду им не укрыться от нашего праведного гнева!
Когда до столкновения двух воинств оставалось меньше суток, к Эфрему явилась многочисленная петиция дворян, не вставших на защиту короля с оружием в руках, но и не принимавших участие в мятеже.
— Король! Мы, вольные дворяне Лантического побережья, просим тебя за тех заблудших аристократов, что примкнули к проклятому Черному Герцогу. Не вели казнить пленных!
Эти слова весьма напыщенно произнес некий барон Санглот, одетый по случаю визита в золоченные доспехи. Его аккуратно подстриженные щеточкой усы воинственно топорщились, а глядя на блики от навощенных сапог, можно было ослепнуть.