Воины бога Паука
Шрифт:
— Вы не понимаете? — воскликнула она. — Это варвары! Конечно, один из пауков спас меня! Он погнал меня из деревни, после того как убил этого… этого… человека, который… — она всхлипнула и вытерла нос. — Но они все грязные животные! — Она с упреком посмотрела на Честера. — Вы еще не видели, как они отрезают у людей волосы! Вы не видели, как они стреляют… и вопят… и режутся своими ножами. Вас не раздевали, не насиловали, не унижали! О, конечно, это не для вас, доктор Чэм! Вы сидите здесь в безопасности! Вы изучаете Честера с его удивительным даром. Но вы не посмеете спустить свору этих животных на галактику, или вам придется потом охотиться за ними как за преступниками, которыми они и являются, и убивать их! — Она, пошатываясь, встала на ноги, обливаясь слезами и выбежала из притихшей комнаты.
— Я, право, не знал, — прошептал Чэм, — что она такая взбалмошная. А она была такой хорошей, прилежной студенткой, — ему стало грустно.
— Вот так, — Монтальдо притих. — Еще одна точка зрения, которую следует принять во внимание, доктор. Вы думаете, доктор Добра и лейтенант Сарса в безопасности среди ваших ранимых подопечных? — он приподнял брови. — Согласится ли Директорат с вашей…
— Конечно! — Чэм нетерпеливо отмахнулся. — Соларе, возможно, совершила какую-то глупую ошибку. Может быть, она нечаянно сделала какое-то движение, которое считается у романанов приглашением. Возможно, нечто сходное с посещением Рикланда. Там нельзя делать комплиментов чьей-либо жене, иначе придется спать с ней, — задумчиво проговорил Чэм.
— Мне не кажется, что Нетта была такой наивной, — фыркнул Монтальдо.
— Что? Ну… кто знает, — Чэм уже забыл о происшедшем. — Видите-ли, очень многое может не удаваться. Поэтому мы должны разработать программу, с помощью которой эти люди смогут сохранить свою самостоятельность, культуру и ценности и, в то же самое время, являться частью Директората. Существенно, чтобы…
— А вы подумали, какое освещение это получит? — Монтальдо недоуменно посмотрел на Чэма. — Вы отказываетесь понимать, что за этими стенами огромная вселенная, доктор! Вы слишком долго были заперты в своей лаборатории! Что, вы думаете, Директорат собирается делать с Честером? Каждый захочет своими руками пощупать человека, который может видеть будущее! Подумайте о том, как это подействует на политику, бизнес, инвестиции, медицину, военное дело, производство, игорный бизнес, на все, где нужен риск! — кричал Монтальдо.
— Понимаете, — кивал Чэм, думая про свое, — мы можем быть полезны друг другу, но это следует делать с большей деликатностью. Существуют твердые антропологические принципы, которыми…
Монтальдо энергично вздохнул.
— У нас нет времени! Вы видели, что было с Неттой. С той секунды, когда Честер вошел в базовый лагерь, а я обнаружил торон, этого уже не остановить! На Рейндже уже проблемы с перенаселением — а здесь можно разводить скот. Нетту изнасиловали! Изнасиловали, Чэм! Добра и Сарса в плену. Их культура полностью противоположна всем ценностям, установленным Директоратом. Вы опоздали, доктор! Взгляните…
— Никогда не поздно. В этот раз мы не совершим ошибок. У нас есть ориентиры, которые помогут избежать трагедий прошлого. Ученые изучали это много столетий. Резервации, военная оккупация, теории превосходства, самоубийства — эти вещи происходят от неправильно установленного контакта, мы называем это негативной аккультурацией. Это ни в коем случае не должно случиться…
— Случится, — горячился Монтальдо, присев и пристально вглядываясь в Чэма прищуренными глазами.
Чэм посмотрел на Честера и добавил:
— Ты понимаешь?
— Мы отправимся к звездам как можно быстрее, доктор. Я уже здесь. Чем быстрее мы это сделаем, тем лучше для народа. Так говорит видение, — голос Честера был невозмутимым.
— Совершенно верно, — Монтальдо улыбался, сдерживая смех.
— Ты понимаешь, что это значит? — Чэм нагнулся, чтобы посмотреть романану в глаза. — Знание паука быстро исчезнет. Народ рассеется среди других. Наступят страдания… ваша планета погибнет. Придут болезни. Народ не узнает самого себя.
— Возможно. И все же… это уже началось, — откликнулся Честер. — Скоро я должен буду отправиться и встретиться с человеком, которого вы называете директором. Тот, который висит в воздухе и решает судьбу ваших людей.
— Что ты имеешь в виду? Уже началось? Произошел небольшой контакт, и Лита несомненно занимается исследованиями, даже если ее не отпускают, — Чэм весь сморщился и нахмурился.
— Ты не знаешь? — Честер поднял глаза почти с удивлением. — Вооруженные люди захватили деревню народа. Другие маленькие корабли приземлились в главной деревне сантос, и остальные бандиты тоже были оккупированы. Мой Мир, который вы называете Атлантидой, был по приказу директора закрыт для всех. Любое передвижение запрещено без согласия на то полковника Ри. Людей убивают, идут военные действия.
— Объявлен запретной зоной! — фыркнул Монтальдо. — Я полагаю, с этого момента все пойдет по-научному, доктор, — он встретился с недоверчивым взором Чэма.
— Нет! — шептал Чэм. — Ри не будет рисковать научными исследованиями! Боже мой! Он… он у меня узнает! — Эммануэль Чэм неожиданно распрямился, морщась от боли и держась за грудь слева. — Я должен немедленно поговорить с директором! — закричал он.
— Вам лучше вызвать сейчас медицинскую бригаду, — спокойно сказал Честер Монтальдо. — Он умрет, если мы протянем слишком долго.
— Умрет? — поинтересовался Монтальдо.
— Сердце. Мне не следовало так прямо сообщать ему об этом, но по-другому было нельзя.
Монтальдо уже выходил на связь через головное устройство. Чэм опустился в кресло, стайка его аспирантов заметила недомогание и бросилась к нему. Воцарилось смятение, медбригада влетела на антиграве и оттолкнула студентов с дороги.
Через десять минут воцарилась тишина. Чэма доставили в лазарет. Большая часть студентов разошлась, болтая друг с другом о Соларе, Чэме и военных действиях. Монтальдо сел и мрачно уставился в свою чашку с холодным кофе.
Честер Армихо Гарсиа устало вздохнул и тоже вернулся на свое место.
— Ты видел это, да? — рассеянно спросил Монтальдо. — Зачем было доводить старика до инфаркта? Почему было не остановиться и не причинять ему боль?
— Иначе его бы арестовали. В конце концов, это бы ему повредило больше. Он хороший человек. Я не хотел, чтобы он страдал, — сказал Честер с сожалением.
— У меня никогда не было инфаркта. Говорят, что это очень больно, — голос Монтальдо был бесстрастным.
— Ему больно, доктор Монтальдо. Но все-таки это наименьшее из зол.