Воины Игры. Босс Игры
Шрифт:
– Ой-ли? Ты пришла попить со мной кофейку, примерить моё выпускное платьице и посплетничать о наших девичьих делах. – Александр пожал плечами и улыбнулся. – Возьми кофе и иди к Максиму. Только не позволяй Аиму снова завладеть твоим разумом. Он нужен тебе только в бою.
Немного подумав, Александр добавил:
– На самом деле твой демон открыл мне глаза на многие вещи. К примеру, ты действительно, убивая савантов, думала, что избавляешь Землю от игроков. Демон сказал, что нет вселенцев. Нет их. Мы и есть игроки, Огли. Да, прямо в этих телах обитают игроки. Проклятие!
Огли медленно кивнула, опуская голову. Здесь она не могла поспорить с правотой землянина: она совершила непростительную ошибку, уничтожив многих больных людей. Они этого не заслужили.
– Ещё кофе? – Александр потянулся за новой чашкой. – Или чего покрепче?
– Покрепче?
– Коньяк есть. Будешь? Видишь ли, никогда не видел пьяную королеву Войора. Только учти, после алкоголя я становлюсь любвеобильным…
– Сомневаюсь, что посмеешь, – усмехнулась Огли, откидываясь и убирая волосы со лба.
Спустя пару часов проснувшийся Максим застал совершенно пьяных Огли и отца в гостиной. Огли орала, читая слова песни с экрана одного из его мониторов:
– Чёрный ворон, чёрный ворон,
Что ты вьёшься с оч-ч-чень лысой головой!…
– Она не лысая! – икая, возразил Александр, прерывая самозабвенный вой гостьи. – Это блик от солнца на его голове.
– А почему лысина такая розовая? – возмутилась королева, вытягивая ноги.
– Потому что ворон на фоне заката. Видишь, закат розовый, вот и лысина розо… блик розовый.
Огли отхлебнула коньяк прямо из бутылки, широко ею взмахнула и потребовала другую песню.
– Вот, эта нам подойдёт, – воодушевился отец.
Максим, не веря своим глазам, наблюдал, как красавица двух с половиной метров ростом, обняла хохочущего отца, который выкрикивал слова песни. Нестройно они горланили так, что закачалась люстра:
– Хочу иметь детей я только от тебя,
Пускай ты лилипут, моя горбатая.
Забудь, что все вокруг толкают и плюют,
Возьми моё тепло, и ласку, и уют.
Ты слышишь динь-динь-динь,
Ты знаешь дам-дам-дам,
Тебя в обиду, милый, я не дам.
Ты слышишь дам-дам-дам,
Ты знаешь динь-динь-динь,
Теперь ты будь, милый, моим.
Но как-то раз с утра я выпал из окна,
Я счастлив был с тобой, прощай, моя жена.
А ночь придёт опять, но ты не будешь спать,
А сядешь в уголок и будешь вспоминать.
Последний куплет и припев песни группы “Ногу свело” они уже не могли петь, а ржали, обнявшись. У отца надулся пузырь на носу. Огли взвыла от хохота и согнулась на полу, пролив на ковёр остатки спиртного.
– Пипец, – мотнул головой Максим и тихо вышел.
Вардар задумчиво провёл рукой по простыне. На ладони остался след чёрной пыли.
Как долго Огли будет пользоваться силой смерда? Неужели, она не может без неё обходиться? А что если смерд захватит её сознание и больше никогда не отпустит? Что тогда?
Вардар закрыл рукой глаза и закусил губу. Он знал, что убьёт её, чтобы она не перебила всех войори. Ему придётся это сделать, если она не справится и не возьмёт под контроль ту черноту, что живёт в ней с детства.
Он тосковал. Ему не хватало Огли. Не хватало той Огли, что он когда-то встретил у трапа мохванского корабля.
Она снова ушла в другое измерение или в другой мир. Он знал это. Пыль всегда остаётся после её ухода в иные миры.
Какой она вернётся? Снова больной? Или сумасшедшей? Или принесёт в своём опустошённом теле незнакомого х-игрока-смерда? Как защитить её от неё самой же?
Вардар поднялся, нехотя накинул мундир и вышел. Он направился на командный мостик, ознакомиться с новостями.
В коридоре он столкнулся с волком самого низшего ранга. Тот сидел на полу и безучастно качался из стороны в сторону. С пасти капала пена.
Вардар присел напротив, осторожно протянул руку и коснулся острого уха мохвана. Взгляд янтарных глаз остановился на его лице, и волк застыл, с испугом взирая на войори.
– Ты был в медицинском отсеке, мохван?
Волк медленно, утвердительно кивнул.
– Что с тобой?
Волк отстранился.
– У меня полуразмыкание, король Вардар. Ты знаешь, что я старого поколения. Запасных блок-чипов для таких как я нет. Здесь я не стал своим в стае. Как был рабом, так и остался им, невзирая на милосердие своего Императора Ахн-даса, спасшего мне жизнь своим ускхом с батареями. У меня нет здесь ничего. Лишь жажда к жизни заставила меня тогда бороться за ускх своего господина. У меня нет сенситивной связи со стаей Войора. Напрасно королева привезла меня сюда. Войор не примет меня никогда. Я здесь чужой.
В его голосе не было жалости к себе. Только злость.
– Мои программы конфликтуют. Одна из них требует, чтобы я убил королеву. Приказ Сторы до сих пор блуждает по моим чипам и приносит страдания. Я не хочу крови. Я устал. Я не могу подняться на ноги, потому что программа, требующая смерти королевы сразу захватывает меня, поэтому и сижу здесь.
– Ты изможден и голоден. – Вардар поднялся, подхватил волка и, закинув его руку себе на плечо, повёл его в лабораторию. Может, учёные что-нибудь сделают с его программами.
Их встретил Маджрай. Едва взглянув на пострадавшего, он мгновенно отдал несколько приказов, и его помощники перехватили падающего раба.
– Давно он в таком состоянии? – Спросил инженер, сканируя голову волка.
– Не знаю. Думаю, да. – Вардар с любопытством наблюдал за работой инженера. – Ты можешь его вылечить?
– Нет.
Маджрай засопел, озабоченно просматривая на колбовых мониторах вокруг своего тела показания. Но его лицо через несколько секунд просветлело.
– Есть только один способ помочь ему, король.