Воины Королевы
Шрифт:
«Они отняли у меня потомство!» – крик Чанжи едва не оглушил сотника. – «Мои потомки отняты у Повелителя, они не будут служить ему, не будут служить городу Трофис! А теперь пришел ты и сказал, что города больше нет… Я ненавижу тшеров, я укусил бы себя, если бы мне не вырвали клыки.»
– Потерпи, – попросил сотник. Другого союзника у него пока не было. – Ты пробовал сломать клетку? Прости, я сказал глупость, конечно ты пробовал.
«Я дважды ломал лапы, но прутья слишком крепки. Я пытался бить тшеров гневом, но ничего не добился. Они несколько раз усыплял меня, это было страшно. Олаф-сотник, твой Повелитель считал тебя равным смертоносцам. Попробуй ты обмануть тшеров, у людей есть хитрость.
– Я постараюсь, – пообещал каратель и пошел вокруг клетки, подергивая прутья.
Шатровики при его приближении опять впали в бешенство, попытались просунуть лапы из клетки, дотянуться до человека. Олаф задержался, рассмотрел их. Ему было их жалко… И жалко всех смертоносцев. Неужели они – всего лишь насекомые, пережившие таинственную Мутацию? Их разум необычайно силен, но не искусен, передается от поколения к поколению всего лишь через обучение, хотя и быстрое. Если убить Повелителей, разрушить города, они уже не смогут подняться, останутся дикими навсегда. Полчища шатровиков… Но ведь однажды смогли объединиться!
– Как началась история вашего вида, Чанжа?
Этот вопрос был неприличен. История вида смертоносцев – святая тема, не касающаяся двуногих. Но Чанжа знал ответ, как и любой восьмилапый, и он ответил.
«Первые, их еще много среди Повелителей. Они пережили самый мощный период Мутации. Потом произошел регресс, но Первые успели вырастить потомство. Потом они разошлись и основали города… Так все началось, Олаф-сотник. Проклятие нашего вида в том, что все может однажды кончиться. Шатровик – не соперник людям и другим видам, он глуп и беспомощен. Даже если станет чуть умней… Они подчиняются Старой самке, это их традиция,» – Чанжа сделал паузу чтобы человек понял смысл последнего слова. – «Это нерушимо. А самки пожирают старых самцов и убивают знание. Если тшеры поймут это, им достаточно будет облететь мир и разрушить города, убить Повелителей своим колдовством. Потом – только ждать.»
«Я думаю, Чанжа, они это уже поняли,» – мысленно ответил Олаф, хотя вряд ли это могло помочь. – «Они умеют читать мысли не хуже смертоносца… Они все знают.»
«Ты лишаешь меня последней надежды,» – сотника залила исходящая от паука волна скорби. – «Тогда мы обречены… Они сделают это, как только сочтут необходимым. Не понимаю, почему не сделали этого раньше.»
– Нам трудно понять их действия, – пожал плечами сотник. – Тшеры так отличны от нас…
Он поймал себя на том, что говорит «мы» о людях и смертоносцах, противопоставляя их собственным предкам. Но так и обстояли дела: разумные пауки, жуки-огневики и даже стрекозы были для сотника куда ближе, понятнее, роднее странных, лишь внешне похожих на людей существ. Тшеры…
– Не совсем понимаю, чего они хотят от меня, – Олаф открыл Чанже свой разум, чтобы смертоносец узнал обо всех его разговорах с Фольшем. – Не понимаю, зачем лжебог бунтует людей, а потом позволяет карателям убивать их. Зачем похитили тебя… Ничего пока не понимаю. Помоги мне. Ты улавливаешь смысл в их действиях?
«Приблизительно,» – Чанжа пошевелил лапами. – «Их осталось трое, всего трое. И я знаю, что они не любят друг друга, чувствую это. Каждый из них считает, что остальные все делают неправильно, а при случае – помешает товарищу. Но добиться многого тшеры могут только все вместе, их колдовство, машины и сжигающие жала, все это очень сложно. Им приходится много работать, чтобы поддерживать его. И каждый считает, что работает больше других, не верит им. После гибели чернокожего человека тшеры просто не справляются. Теперь им пришлось до чего-то договориться, начать наконец-то действовать совместно, по какому-то плану. Ты часть этого плана, сотник. Они не могут все время
– Это могли бы сделать и повстанцы! – напомнил чивиец.
«В степи не осталось повстанцев, стрекозы убивали и их. Искать помощников среди людей стрекоз или речников – долго. А джеты сразу ухватятся за возможность раз и навсегда покончить с восьмилапыми, их сердца полны ненависти, они не знали Договора. Ты – тот, кто сможет уговорить их, привести сюда.»
– Я никогда этого не сделаю и говорил об этом Фольшу много раз! Слава Повелителю, я не изменник.
«Тшеры хитры,» – смертоносец сказал это очень осторожно, стараясь не обидеть человека. – «Они умеют поворачивать вещи неожиданной стороной. Что ты скажешь, если поймешь, что восьмилапые обречены? Кто тогда поможет тебе воевать со стрекозами? Без смертоносцев люди погибнут, не выдержат напора потомства летучек. Победить можно только в союзе с кем-то… С кем?»
– Ты говоришь, как они! – Олаф возмущенно прошелся по клетке.
«Без тебя, твоей памяти, им никогда не узнать бы о джетах, Олаф… А теперь, если ты будешь тверд и не предашь своего Повелителя, тшеры могут обойтись и без тебя. Просто их машины часто ломаются… Или не могут перелететь через горы. Но если не сможешь ты, сможет другой. Дело всего лишь в том, что ты – лучший. А еще тшеры верят, что ты такой же, как они. Я слышал как Фольш и Роки говорили об этом. К остальным, не столь жестоким и отчаянным людям, тшеры относятся с презрением. Но Фольш ненавидит тебя и когда-нибудь обязательно убьет, помни об этом.»
– Хватит, – попросил Олаф.
Он представил себе город, построенный среди скал, напичканный чудесным колдовством предков. Тшеров станет много… Они убьют Повелителей и сожгут города, летая на своих машинах. Смертоносцы потеряют традицию, самки разойдутся из Запретных Садов и расселятся в степи. Самцы подчинятся им, и тогда смертоносцы превратятся в шатровиков. Потом тшеры уничтожат стрекоз… Наверное, и жуков-огневиков, и даже пчел – всех, кто представляет опасность. Мир для людей.
Но Олафу не хотелось жить в таком мире. Он не имел к нему никакого отношения, это мир тшеров. Мир, в котором ничего не будут значить преданность, отвага, в нем все будут решать колдовские машины со звезд. Сотника начала охватывать паника. Как защитить все, что ему дорого? Повелитель Чивья сказал однажды: стрекозы – угроза виду. После этого он отступил, поставив под сомнение свою честь, потом пошел на нарушение Договора, вооружив людей отравленным оружием. Олаф очень уважал своего Старика.
– Мы должны выйти отсюда любой ценой, Чанжа.
«Это невозможно. Пища приходит сверху, и я даже не понимаю, как.»
– Пища? – сотник вспомнил, что очень хочет пить. Он оглянулся. – Но как?..
Ничто не опускалось сверху на невесомых паутинках, Олаф заметил бы это. Однако в углу стояла странной формы легкая фляга и тарелка из такого же материала с чем-то вроде каши.
«Пища пришла сверху. Она прилетела… Мы не в силах постичь колдовство тшеров.»
– Ну, зато поесть-то мы в силах, – Олаф напился. Вода имела странный металлический привкус. – Ты не голоден?
«Меня кормят по утрам.»
Каша, сладкая и вкусная, оказалась очень питательной. Не успел еще сотник очистить тарелку, как почувствовал сытость. Он старательно доел пищу, облизал тонкую, ломкую ложку.
– Они действительно не могут летать на звезды? Фольш говорил, что летучий корабль разбился о горы.
«Это правда. Тшеры ненавидят друг друга, но держатся вместе потому что бессильны поодиночке. Не любят работать, но трудятся каждый день. Они в беде, Олаф, и беспокоятся о своем будущем. Они не всесильны.»