Воины Пернатого Змея
Шрифт:
Амини касика послушно направили громы и навели их на перепуганных беженцев. Беженцы опешили сначала, потом пытались кричать что-то в свое оправдание, пока их прикладами согнали в кучу, но их никто не выслушал.
Прозвучали выстрелы.
Магуай и Поющий Жук с трудом сдержали крик, прижав ладони ко рту, не веря своим глазам – мужчин из их обоза убили. Застыв, наблюдали, как амини равнодушно подхватили трупы за ноги и отволокли в сторону, чтобы не мешали погрузке оставшихся на складе припасов.
– Магуай… Очнись! – дернул ее за рукав рубашки Поющий Жук, – Нам нужно предупредить
– Да-да… – девушка бросила взгляд на суетящихся воинов внизу и послушно побрела за мальчиком.
Магуай шла, не видя тропинки, Поющий Жук буквально тащил ее за руку, испуганно вглядываясь в лицо, залитое слезами.
" Дяди нет?! Его убили. За что? Закон, война, какие-то чужие люди приняли решение и оборвали жизнь одиннадцати мужчин. Как же будут жить их жены, дети?! Что… как… Как сказать это нашим?!" – девушка наткнулась на дерево, больно стукнулась лбом, потерла ушибленное место, размазав кровь из ссадины. Они почти спустились с холма.
"Если она так будет идти, то сломает себе шею!" – рассердился мальчик, взял ее за руку и старательно притормаживал на крутом спуске.
"Тетя, сестры, они теперь совсем одни…" – небольшие кусты с колючками цепляются за штанины синего комба, и склеили ноги, девушка остановилась – оказалось Магуай забрела в самую гущу. Оттуда ее вытащил Поющий Жук, поразившись своему терпению.
"Теперь нет больше никого из мужчин нашего рода, нет защитников, я тоже одна. Прости меня, дядя, что не любила!" – Магуай остановилась, глубоко вздохнула, пелена слез опять залила глаза. Гром выпал у девушки из рук, больно стукнув ее по ноге. Она жалобно всхлипнула, душа рыдания. Ладонью попыталась вытереть слезы, это удалось, а на лице остались пятна и разводы, исказив правильные черты.
"Прости за споры и пререкания, дядя!" – хотелось выть и рвать волосы, душа билась наперегонки с горем, – "Почему я не могу закричать?! Я так хочу кричать! Пусть нас убьют и прекратятся эти мучения!"
Споткнулась, зацепившись о корень, упала на колени. Плечи тряслись, не было сил идти. Запах от земли. Родной. Близкий. Теплый. Память услужливо нарисовала бездыханные трупы убитых мужчин, брошенных на поляне.
– Магуай! Перестань! – тормошил ее Поющий Жук, – Идем!
– Сейчас, сейчас! – покорно поднялась и на ватных ногах поползла за мальчиком…
"Эти амини будут ехать мимо… Да пусть едут! Наша Змеиная Мать покарает их за жестокость!.. Мимо… Мимо стоянки, где женщины и дети радуются провианту!"
– Бежим! – и теперь Магуай рванула вперед, обогнав оторопевшего Поющего Жука, который уже и не надеялся, что ему удастся, хотя бы к вечеру дотащить девушку, только что пережившую гибель родных.
Вид Магуай, недавно прекратившей плакать, перепугал людей на стоянке. В гибель мужчин не хотелось верить… На лицах женщин появились глупые улыбки сомнения…
– Нет! Перестань так шутить!
– Этого не может быть!
– Глупее и страшнее шутки не слышала!
– Ты напутала, а теперь нас пугаешь! – замахнулась какой-то тряпкой тетушка, но так и застыла, вглядываясь в глаза Магуай, питая надежду на чудо.
Но после слов Поющего Жука, когда дошел смысл произошедшего, поляну огласил дикий пронзительный крик женщин. Новая угроза, страх за жизни детей, отрезвил, загнал боль вглубь, перекрыл ей выход, подчинил, вступившему в свои права инстинкту выживания. Дружно схватились за детей и имущество, помогая друг другу, рванули напролом в сторону от дороги подальше в лес.
Только дрожание губ, закушенных до крови, глубокая морщина, рассекшая лоб, засеребрившаяся прядь в смоляных волосах, севший голос, судорожные объятия маленьких детей говорили о внутреннем горе и страдании женщин.
В густом буреломе, в который забились беженцы, они провели бессонную ночь. Не жгли костры и не рассказывали сказки. Каждая, собрав в кучу и прижав к себе детей, заливалась слезами. Под утро женщины решились:
– Я хочу проститься со своим мужем!
– Я должна похоронить отца своих детей!
Заминка возникла только после проведенной разведки, в которую послали мальчишек, все женщины хотели идти к холму со складом, никто не желал остаться с маленькими детьми. Наконец, этот вопрос утрясли – с детьми и стариками осталась Магуай, которой поручили руководить сборкой дров для похоронного костра.
Ближе к вечеру тела расстрелянных доставили в новый лагерь. Не было привычных криков, рыданий и воплей родных. Наносили воду, достали чистую одежду и, обмыв покойников, принялись готовить их в дальний путь – семьи занялись вырезанием священных фигур из материи, кто-то лепил фигурки из глины. Когда все приготовили, попросили самую старшую из женщин взять на себя обязанности жреца.
Держа в руках миску с чистой водой и пучок перьев, женщина начала торжественный обход:
– Это та самая вода, которую ты получил, придя в мир! – приговаривала старушка, окропляя покойного. Разложив и украсив тело фигурками, которые приготовила семья, говорила слова напутствия:
– Эти священные фигуры помогут тебе, храбрый амини, пройти между двумя горами. Они непрестанно ищут возможность сблизиться и столкнуться друг с другом, чтобы не пропустить тебя в ущелье. Но ты в жизни доказал свою храбрость, был смелым воином, хорошим отцом, иди и не волнуйся! В горном ущелье тебя будет ждать огромный змей. Магические фигурки его успокоят, и он покажет тебе место, где находится огромный кайман по имени Хочитональ. Только в его власти защитить тебя и указать трудную дорогу, пересекающую восемь пустынь. На пути в царство мёртвых – Миктлан ты встретишь и огромный острый нож из вулканического стекла – обсидиана, и другие препятствия, но с помощью Хочитоналя все преодолеешь!
Затем она брала кувшин, до краев наполненный водой, и помещала его между ног усопшего:
– Он тебе послужит в твоей дальнейшей дороге! – и шла к следующей семье. Последним, кого она провожала в дальний путь, был ее сын. Женщина держалась, но горе пересилило, не договорив, она упала на его тело и разрыдалась, царапая лицо и шею ногтями, вырывая клочья седых волос на голове. Женщинам с трудом удалось оттащить ее, обряд вместо нее закончила Зеленая Лягушка.
На носилках покойников перенесли на расчищенную поляну, где днем сложили общий костер. Женщины уже собрались его поджечь, как одна из них вспомнила: