Воины преисподней
Шрифт:
Карсидар почувствовал, что мысли вновь путаются в голове и разбегаются в разные стороны, что он не в состоянии ни собрать их воедино, ни сосредоточиться, ни просто успокоиться. Раненый уже проваливался в бездонную пучину болезни и наверняка был бы побеждён ею окончательно и бесповоротно, когда часовые, охранявшие лагерь с юга, подняли тревогу. Карсидар слабо улыбнулся деревянными потрескавшимися губами: татарские псы действительно прятались неподалёку и решили напасть на русичей ночью! Что ж, придётся драться. Зачем валяться на куче хвороста и чувствовать, как жизнь угасает в тебе подобно костру, в который
Карсидар едва успел сообразить, что его опять заносит неведомо куда, что Пеменхат вполне мог выжить и обосноваться в Люжтенском княжестве, а Ристо всё же не мастер, а конь, хоть и боевой. И чтобы не поддаться новому приступу бреда, непослушной рукой стёр пот со лба, встал на четвереньки, затем стиснул зубы, чтобы не закричать, рванулся и принял вертикальное положение.
Адская боль выстрелила раскалённой иглой из левой голени прямо в мозг. Карсидар зашипел сквозь сведенные судорогой зубы, взмахнул руками, но не устоял и вновь оказался на четвереньках. Хорошо, что рядом не было ратников! Должно быть, жалкое зрелище представлял из себя воевода… Правда, его могли видеть издали, но в слабом отсвете подёрнутых пеплом угольев не очень-то много разглядишь.
Карсидар повторил героическую попытку. Теперь он действовал осторожнее: подобрал лежавший рядом с кучей хвороста меч, воткнул его в землю и поднялся, опёршись на него, как на костыль. Соответственно и результат был лучше: несмотря на пронзительную боль, Карсидар удержался на ногах и даже смог стоять довольно прямо. А к нему уже бежали три человека, радостно выкрикивая:
– Воевода! Наши подошли! Наши!
Карсидар всё не мог понять, какие это «наши» подошли посреди ночи с юга, пока запыхавшийся молодой ратник, опередив двух других, не объяснил сбивчиво:
– Это наши, которых унесло… на паромах… когда татарва… с утра… вниз по реке… Вот.
Слава Тебе, Господи Иисусе, хоть эти живы!
Выдернув из земли меч, Карсидар едва не упал, но, к счастью, был схвачен под руки вовремя подоспевшими русичами.
– Что с тобой, воевода? Рана беспокоит? Плохо тебе? Аль Вячко что не так сделал? – наперебой заговорили они. Очевидно, весть о том, что старый ратник лечил Карсидара, уже облетела лагерь.
– Ничего, это я так, со сна, – солгал Карсидар, пытаясь говорить как можно более непринуждённо. – Не обращайте внимания. Лучше пойдём туда, – и кивнул в сторону, откуда раздавались радостные возгласы. Воины сделали вид, что поверили Карсидару. Но всё же тот, который стоял по левую руку, не отошёл и продолжал поддерживать раненого.
– Пойдём, – повторил Карсидар, после некоторых колебаний опёрся на плечо молчаливого воина, и все двинулись вперёд.
С каждым шагом Карсидар думал, что у него не хватит решимости сделать следующий, что ему не вынести кинжально-острую боль – и всё равно делал этот шаг, потом ещё один, ещё и ещё…
На берегу Дона уже собралась внушительная толпа. Все были сильно возбуждены, кричали, смеялись, звучно хлопали друг друга по плечам, тыкали кулаками в грудь. Карсидар приковылял как раз на середине рассказа вновь прибывших, и им пришлось повторять
Когда татары перерубили канаты паромов, воины схватили щиты и принялись грести ими, чтобы выбраться на берег. Однако дело продвигалось плохо. Щит – это не весло, плоты были тяжёлые, да и татарские стрелы время от времени поражали то одного, то другого гребца. К тому же, когда их снесло немного вниз, плоты попали на быстрину, и грести стало гораздо труднее. Правда, дикари прекратили обстреливать их и даже не попытались догнать плоты, передвигаясь по берегу, чего гребцы, честно говоря, сильно опасались.
Коварное течение долго не отпускало своих пленников. Даже после того, как они столкнули в воду погибших под обстрелом, грести стало не намного легче. Когда первый плот пристал к берегу, день был уже в разгаре. А второй плот, на котором людей осталось меньше, продолжало нести течением. Возможно, воинам следовало броситься в реку и, держась за поводья коней, попытаться достичь берега вплавь. Но вряд ли у них хватило бы сил плыть с оружием и в кольчугах, да ещё в холодной весенней воде. Кроме того, в этом случае пришлось бы бросить на плоту раненых.
Итак, русичи упрямо гребли щитами, надеясь причалить к берегу. А воины с первого плота, видя их усилия и посовещавшись, решили пойти вниз по течению, чтобы соединиться с товарищами и возвращаться назад вместе. В этом случае было больше шансов нарваться на неприятеля, но с другой стороны, большому отряду русичей легче выстоять в схватке с татарами.
Воссоединились они ещё через пару часов, когда солнце перевалило через зенит. Вволю порадовавшись тому, что им таки удалось выбраться на берег, воины пустились в обратный путь. Нужно было торопиться, но четверых серьёзно раненых пришлось посадить на лошадей и пустить животных шагом, а пятого нести на самодельных носилках, поэтому отряд продвигался довольно медленно.
Сильнее всего опасались встречи с татарами. Действительно, ближе к вечеру они наткнулись на конный отряд ордынцев. Татары заметили их и тотчас пустили лошадей галопом, на скаку выхватывая из колчанов стрелы и накладывая их на луки. Русичи тоже поспешно схватились за сагайдаки. Но вступать в бой не пришлось. В тот момент, когда расстояние между отрядами сократилось почти на выстрел и когда, казалось, стычки уже не избежать, в отдалении на холме возник всадник в рыжей шапке, что-то пронзительно крикнул – и татары придержали разгорячённых коней, описав небольшую дугу, развернулись и стремительно умчались вслед за всадником в рыжей шапке!
К счастью, с неприятелем русичи больше не сталкивались. Поведение татар красноречиво свидетельствовало о том, что они рады были вступить в схватку. И скорее всего, выиграли бы её. Однако человек в рыжей шапке, по-видимому, начальник, остановил готовых ринуться в бой всадников. Но почему?.. Русичи терялись в догадках.
– Ну, довольно говорить об этих шелудивых псах, – сказал Карсидар, выслушав окончание рассказа. – Не допустил их главный до драки – значит, испугался.
– А чего бояться-то, – резонно возразил «коновал», укоризненный взгляд которого Карсидар перехватил под градом стрел на середине реки. – Нас, почитай, жалкая горстка, да ещё с ранеными. Эти нехристи нас издали перестреляли бы, вот и весь сказ!