Воины Солнца и Грома
Шрифт:
— Но мы и не убегаем от них, как какие-нибудь ессеи. Наша плоть так же грязна, как и вся материя, и незачем пытаться отучить ее грешить.
— Ну, и чем же тогда отличается мой ученик от беспутного юнца Левия бен Гиркана? А я сам — от сребролюбца и мошенника Потоса? — хитро усмехнулся, поглаживая курчавую бороду, Захария.
— Они живут ради денег, женщин, власти. У нас же есть иная, истинно высокая цель: освободить свой дух из оков материи. Тайное знание стоит больше, чем все, что может дать кесарь. Мы ведь взялись за это дело не ради семи тысяч? И не ради милостей августы?
— Ты догадлив, как всегда. Это будет магический опыт — смелый и важный. Обычно демонов для злых дел вызывают именем Вельзевула.
— Которым посвящены твои семь перстней, учитель. Ты ведь не зря их сегодня надел?
— И не зря сам их изготовлял. Семь металлов, семь самоцветов. Но в металлы я кое-что добавил. Кровь убийцы, истолченный череп черного мага, желчь тирана. Все это, конечно, не от заурядных преступников. И теперь силы всех семи светил можно использовать для того, что все эти рабы Творца зовут злом. Получить даром власть, богатство, любовь женщин… Отомстить врагу, будь он хоть лучший из людей. Лишить его свободы… Впрочем, «добро», «зло», «Закон» — это все первый из Семи придумал для рабов плоти, чтобы они не истребили друг друга. Мы, избранные, умеем сдерживать себя сами — если считаем нужным.
— Вот лучшая из истин, которые ты открыл мне, учитель! Я грешил — и презирал себя. Всякий кожевник мог сказать мне: «Я исполняю Закон, а ты?» С тобой я понял: я выше их не только по рождению.
Красивое, надменное лицо Левия горело восторгом.
— Прежде всего по рождению. Стремящимся к Царству Света нужно родиться. Мы — Сыны Света! — Захария простер руки к синему пламени. — За дело, благородный Клавдий Валент! Зови сюда жертву.
Левий не произнес ни слова, лишь обернулся ко входу. Тут же в темноте застучали копытца. В гробницу вошла овечка с белой тонкой шерстью и доверчиво ткнулась мордой в ноги Валету, словно не замечая страшного пса. А тот дыхнул белым пламенем на курильницу, и угли в ней разгорелись. Захария бросил туда три черных шарика, и гробница наполнилась душным сладковатым запахом. Чародей поднял кинжал. — Всемогущий Боже, творец и владыка земного мира! Очисти и освяти это место этой чистой жертвой, чья кровь приятна тебе и покорным тебе духам.
Овечка не издала ни звука даже тогда, когда острая сталь перерезала ей горло. Левий собрал кровь в череп-чашу и принялся кропить кровью все помещение. Мальчики невольно вздрагивали, когда красные теплые брызги попадали на них. Резать скотину для еды или жертвоприношения для них было самым привычным делом, но чтобы вот так… Невольно думалось: «Вдруг эти двое и человека так же могут — чтобы не убежал, не крикнул, не понял даже?»
Собака извлекла из шкатулки и подала Захарии палочку в локоть длиной, окованную железом. Тот взял в одну руку этот жезл, в другую — меч. Валент стал рядом с раскрытой черной книгой и завернутым в белую ткань квадратным предметом в руках. Захария возгласил громко и величаво:
— Яхве, Адонаи, Аморул, Танехса, Ладистен, Рабур, Альфа и Омега! Отец Небесный, милостивый и милосердный! Сжалься над твоим недостойным слугой, соблаговоли простереть свою всемогущую руку на этих непокорных духов. Призываю и умоляю тебя из глубины своего сердца…
Молитва была длинная и изобиловала самыми раболепными выражениями, которые, однако, плохо сочетались с гордым и властным видом заклинателя. Окончив молитву, он коснулся жезлом завернутого предмета и заговорил самым суровым и грозным тоном:
— Могущественные демоны: Мовшаэль из воинства Луны, Лейбаэль из воинства Марса, Гершаэль из воинства Сатурна! Призываю вас силой Соломонова пантакля, силой высшего могущества, которой я обладаю, силой неизреченного имени Яхве — Тетраграмматон, при произнесении которого распадаются стихии, содрогаются воинства небесные, земные и подземные…
Заглядывая по временам в книгу, он долго запугивал демонов могуществом Яхве и своим собственным. Наконец вдоль черного круга заклубился туман трех цветов — красного, белого и черного. Из него стали выступать морды, лапы, крылья каких-то жутких, донельзя уродливых тварей. Клювы, зубастые пасти, щупальца тянулись к магу и его ученику. Захария широко взмахнул мечом, и призрачные чудовища подались назад.
— Пугайте этим невежд и варваров!
Левий сдернул белую ткань. Под ней оказалась золотая пластинка с изображением шестиконечной звезды, заключенной в три круга с письменами между ними.
— Вот пантакль Соломона, мудрейшего царя, а вот я сам, Захария Самаритянин, ученик Великой Силы Божьей, наделенный Яхве силой повелевать вами! В силу имен Яхве — Айе, Сарайе, Изо — примите ваш обычный вид!
Обычный вид демонов был не лучше пугающего.
Туман сгустился в три фигуры — страшные, нелепые подобия людей. Один демон был высокий, с матово-черной кожей и злобным лицом. Второе лицо красовалось у него на затылке, а еще два — на обоих коленях. Другой дух обладал крепкими мышцами бойца, кожей цвета сырого мяса и львиной головой. Из-за его спины выглядывала рукоять меча. Третий демон был толстый, лысый, с бледной кожей, красными глазами и крупными кабаньими клыками. На его лице играла противная, ехидная ухмылка. Все трое превосходили обычных людей ростом на две-три головы, на пальцах имели острые когти, а за плечами — нетопырьи крылья.
— Могущественных духов надлежит вызывать на языке Писания, — капризно-наставительным тоном произнес четырехликий.
— Одна овца на трех здоровых демонов? — взревел львиноголовый. — Да ее толстяку Мовшаэлю и то будет мало, не будь я Лейбаэль-беспощадный!
— А возлияния вообще нет, — скривился лысый. — Да ты маг или кто?
Захария окинул троицу пренебрежительным взглядом.
— Я говорил бы с вами на языке Соломона, будь вы при жизни раввинами. Но вы были отпетым александрийским ворьем и знаете только греческий. А жратвы и выпивки вы найдете вдосталь там, куда я вас пошлю. Вы не чистые духи, чтобы чего-то требовать от мага.
— Но мы и не смертные, — возразил темнокожий Гершаэль. — Мы демоны. Хотим — делаем свое тело духовным, хотим — материальным. Можем выйти отсюда через дверь, а можем и сквозь стены — тебе для такого придется покидать тело.
— Можем съесть душу какого-нибудь мага. А можем — его самого, — небрежно бросил Лейбаэль, ковыряя когтем между мощных львиных зубов.
— Так что нечего нас зря беспокоить, — зевнул Мовшаэль. — Зовет, понимаете ли, именем Адонаи, когда у нас есть свои князья. У меня, например, Люцифер, у Лейбаэля — Намброт…
— У меня — Набам, — подхватил четырехликий. — А есть еще Вельзевул, князь тьмы, Адраммелех, его первый сановник,…
— Хватит болтовни! — оборвал его Захария, — Повинуйтесь мне именем того, кто создал этот мир и вас, бездельников, в том числе!
Львиноголовый, ощерив уголки пасти в ухмылке, переступил через черный круг, Захария выставил меч.
— Ай, какой страшный меч у господина самаритянина! Наверное, выкован на земле? А мой — в аду, в кузнице Белфегора.
Красный демон рывком выхватил из-за спины меч. На черном клинке горели красные письмена. Дружки Лейбаэля тоже переступили черный круг, но держались чуть позади, осторожно поглядывая на огненную пасть Орфа и сияющий пантакль в руке Валента. Захария направил во львиную морду Лейбаэля свой жезл, выставив при этом один из перстней камнем вперед. Тонкий красный луч вырвался из рубина, скользнул вдоль жезла и ударил в глаза демону. Тот испуганно взревел, отшатнулся и, выронив меч, прикрыл глаза лапой. Синяя молния из пасти пса ударила в брюхо Мовшаэля, заставив его с воем отскочить.