Воины Света. Поиск дома
Шрифт:
– Смотря с какой стороны посмотреть, – уже с улыбкой ответил он.
Надежда Николаевна позвала нас всех к столу. Оказывается, без меня ужинать никто не садился. Помыв руки, я села рядом с Пашей, тут же с другой стороны пристроился Антон, напротив меня сел Радомир, а по бокам от него – Катя и Маша. Во главе стола, как и положено руководителю, восседал Дмитрий Владимирович, а Надежда Николаевна устроилась поближе к кухне. Похоже, это была её любимая территория.
– Ну-с, чем, как говорится, богаты, – сказал Дмитрий Владимирович.
Яствами
– Это всё бабушка Рада расстаралась. Да ты к ней на постой и попадёшь, – сказал Дмитрий Владимирович. – Мы все в одном доме живём, там как раз две половины: женская и мужская. Да вот в женской части дома место только для трёх коек. Так что не обессудь, но тебе придётся отдельно от нас жить. Не ставить же кровать в мужскую часть, – улыбнулся он мне.
– А что! Мы не против, – пошутил Паша, толкнув Антона у меня за спиной.
– Хорошему человеку места не жалко, – подмигнул мне Антон.
Только Радомир молчал, поглощая кашу с таким аппетитом, словно это была фуа-гра. Катя опять сморщила нос. У неё это так странно получалось. Движение было какое-то одинаковое, отрепетированное, механическое. Наверное, не один час перед зеркалом потратила, чтобы так игриво получалось. На все случаи жизни сгодится.
– Да что вы! Меня – да в отдельный дом! Хоть раз в жизни почувствую, что значит иметь угол свой, – подхватила я задорный тон разговора.
– Дарьяна – сирота, – констатировал Паша.
Мне он всё больше и больше нравился. Сочувствовать мне никто не кинулся, за что я была им благодарна. Жалости я не вызывала, на несчастную бедняжку не походила. Я сидела в компании замечательных людей, наслаждалась домашними закатками и чувствовала себя преотлично. К хорошим людям приехала. А Катя! И не с такими дело доводилось иметь. Какая жизнь без острого перца, улыбнулась я своим мыслям.
– Антон, ты мне потом настроишь интернет на ноутбуке? Мне без него никак. Ведь у вас своя работа, а у меня своя.
– Да без проблем.
– Вы не беспокойтесь, я обузой не буду. Если нужно помогать, вы смело говорите. Я к труду приучена, чёрной работы не боюсь.
Провинилась – мой посуду. Очень провинилась – отмывай ещё и огромные кастрюли. Подралась – пол вымой в зале. Синяк кому-нибудь поставила – весь этаж твой. А сколько картошки, морковки и лука я за свою жизнь почистила – не сосчитать.
– Ну что ты елозишь, как егоза? Что ты этот меч деревянный как палку взяла? Это меч! Пойми, деревянный или настоящий, он является продолжением твоей руки! Поняла?
– Да, учитель.
– Все взяли мечи и повторяем последнее движение, пока до автоматизма не дойдёт. Если удар отработан, то в бою мозг не думает, как сделать тот или иной выпад. Это получается само собой. Вы же не думаете, как дышать. Так же вы не должны думать над ударами. Они должны быть частью вас. В бою тело должно работать на автомате!
– А мозги что, при этом отключать нужно? – сострила я.
Ребята засмеялись.
– А тебе бояться нечего. Тебе отключение мозгов точно не грозит. Коса длинна, а ум короток. Вот уж правду мудрость народная говорит, – сказал учитель, дав мне лёгкий подзатыльник. – Мозги в бою разрабатывают стратегию, предвидят движение противников. Поэтому их развивать нужно. Ум без развития – всего лишь серое вещество. А острый ум и натренированное тело в бою – это что?
– Это грозное оружие! – хором ответили мы.
– А с оружием что следует делать?
– Доставать его только в случае крайней необходимости.
– Самый лучший бой – какой?
– Самый лучший бой – это бой, которого не было.
– Эта истина должна впитаться в каждую клеточку вашего организма. А теперь спарринг.
Глава 4
– Дарьяна, иди, тебя батюшка зовёт! – залетела в мою светлицу Ждана.
Со дня сватов прошла уже неделя. Через пару дней я набралась духу и рассказала матушке о своих чувствах к дружке жениха. Мать – она всегда поймёт. Та повздыхала, поохала, потом пожурила и сказала:
– Сердцу не прикажешь, знать, судьба твоя такая. Да от батюшки негоже всё втайне хранить. Он ведь опять сватов позовёт. Вторые смотрины устроит. Я сама с ним потолкую.
Погладила меня по голове и ушла. На следующий день отец пошумел чуток, потом плюнул себе под ноги, махнул рукой да говорить со мной перестал. Осерчал сильно. Ничего, остынет, сам заговорит.
Вот и дождалась. Спустилась вниз, присела на краешек скамьи. Отец сидел, тяжело облокотясь на стол. Ни злой, ни хмурый. Он был уставший.
– Сваты весть свою отозвали. Теперь ты опять НЕ-Веста. Гонца поутрени прислали. Ох и горюшко ты моё. Ты хоть знаешь, кто его дружка-то? Имя своё сказывал ли тебе?
– Нет, батюшка, не сказывал. Сказал, чтобы его дождалась, что его буду.
– Он третий сын князя, понимаешь? Он в дружину назначен, его прочат в воеводы. Он будет, как и дядюшка твой Даромир, за нас сражаться.
Я вспыхнула, как цветок алый стала. Так вот откуда сила такая в руках. А сама уста его сахарные вспоминаю, да тепло в глазах его.
– Он обещался, батюшка! Я за ним, куда он поведёт, пойду! Никто другой мне не надобен.
– Глаза у тебя не серые, а стальные. Колючие, как мороз. Холодные как лёд. Неужто растаяли?
Я посмотрела на него и в сердцах сказала.
– Лёд на солнце блестит так, что дух захватывает! Всеми красками переливается! Он – моё солнце! Только с ним жить смогу.