Воины Зоны

Левицкий Андрей Юрьевич

— Правильно кажется, — хмуро ответил я. Мы вроде и так шли к Доктору, я знал, кого увижу, когда с Пустоши выберусь, но все равно не нравилась мне ситуация. И Доктора я не то чтобы не любил, однако дел с ним хотел бы иметь как можно меньше. Значит, заждался он «дочку» свою, вот оно как… И не только он один, а? Что это значит?

Хозяин болота направился к Лабусу, и я отступил в сторону, пропуская его. От этого человека веяло силой и уверенностью.

Лабус по-прежнему лежал лицом кверху. Положив винтовку, Доктор присел, поколдовал над Костей, повернулся и сказал:

— Жить будет, и то хорошо.

Не поймешь его, черт. Может шутит, а может и всерьез. После работы контролера на человеческий мозг всякие

последствия бывают, Лабусу это еще может аукнуться. Но сейчас напарник, пробормотал что-то и сел. Щеки его порозовели. Лабус ухватил себя за ус, дернул, будто проверяя на крепость, разгладил и встал. Огляделся слегка осоловело, будто не совсем понимал, что происходит, посмотрел на меня, на Аню, на Доктора, кивнул самому себе и принялся собирать разбросанное по траве снаряжение с оружием.

— Контролер к тебе на болота хотел сбежать, — сказала Аня.

Доктор пожал плечами.

— Хотел — да не смог, сжегся.

Я все еще злился, и потому буркнул первое пришло что в голову:

— А ты любых тварей у себя там принимаешь?

— Не без этого, — согласился Доктор, неторопливо поворачиваясь ко мне. — Вот недавно таких четыре зверя заявились… Сильные, аж светятся, только черным светом. Да ты сам скоро увидишь.

Чем мне сразу не понравился Доктор, так это своей неопределенностью. Нет, он казался основательным, уверенным в себе мужчиной. Но в то же время чувствовалось, что котелок у него варит не так, как у обычных людей. Хозяин болота — один из призраков Зоны, психика его под влиянием аномальных территорий изменилась, потому зачастую трудно было понять, что он имеет в виду, когда говорит что-нибудь, какие мысли в голове, чего добивается. Из-за этого в разговоре с Доктором я ощущал неуверенность и злился — хотелось нагрубить ему, чтобы вывести из себя и увидеть естественную человеческую реакцию: гнев, злость, агрессию…

— Что с плечом? — спросил он.

Тут только я вспомнил о нем — а ведь болит, зараза! До того не обращал внимания, слишком много всего навалилось. Я повернул голову, скосил глаза… Нет, даже ткань не порвана. Значит, псевдоплоть просто вмазала по нему своей клешней, а не «укусила», синяк там наверняка огромный, темно-синий, сосуды полопались, сустав распух — но раны как таковой нет.

Доктор продолжал:

— А малец этот, которому Аня пыталась помочь, хотел в болоте моем пересидеть, как и все остальные.

— Пересидеть что?

— Скоро узнаешь, — Доктор поглядел на Лабуса. — Эй, собрал хозяйство свое?

Костя пошел к нам, на ходу застегивая рюкзак.

— Тогда, пошли, — заключил хозяин болота и направился к перелеску.

Глава 9

Выдержка из шифрограммы начальнику особого отдела группировки:

…данные подтвердились. Отдельные узлы и агрегаты, ввезенные на территорию страны, являются деталями тактического бомбардировщика «Ф-111», снятого с вооружения ВВС США в 1998 году. В связи с полученной информацией необходимо в кратчайшие сроки установить, каким путем они были переправлены через Периметр Зоны отчуждения…

За плоским холмом открылись мостки; когда мы ступили на них, Доктор сказал, что надо поторапливаться, и ускорил шаг.

Напитанные болотной влагой доски не скрипели, лишь прогибались под ногами. Интересно, Анна ему и вправду родня? — размышлял я, шагая за девушкой. Доктор шел впереди, за мной бодро маршировал Лабус, вполне оправившийся после атаки контролера. Она действительно ему дочерью приходится, или это просто оборот речи такой? Никто ведь ничего не слышал про каких-то родственников Доктора, хотя в разведотделе ОКа на хозяина болота объемный том заведен. Наш начальник разведки обязательно знал бы про всяких дочерей-сыновей, если бы такие имелись, и мне рассказал

при случае. Я повел плечами. Куда мы с Лабусом вляпались? Зона, видите ли, меняется, система может сломаться, опасность для всей округи, но рассказать никто толком ничего не хочет… Стоп! — подумал я. А ведь это значит, что и Киеву опасность грозит? Но ведь там мать с сестрой живут, переехали после того, как отец умер… До Киева недалеко, а девчонка говорила, что Зону, как скороварку, разорвет, и будет плохо обитателям территории чуть ли не на тысячу километров вокруг… Это ж выходит, Украину, Белоруссию, да и Россию захлестнет? Я вдруг очень живо представил себе зараженный Киев: аномалии на улицах, огромная электра посреди Майдана, прыгающие по стенам домов снорки, кровососы в подворотнях, бредущие по Крещатику зомби и военный вертолет, пролетающий мимо статуи Родины-матери… Что же это будет? И что с родными станется?

Надо все выяснить как можно быстрее. Больше не позволю с собой в кошки-мышки играть, как только дойдем до места — все мне расскажут. Приставлю этому мужику ствол ко лбу, и не посмотрю, что он призрак Зоны, легендарный болотный Доктор!

— Да не мучай ты себя так, Курортник, — не оборачиваясь, бросил Доктор. — Придем в дом, все узнаете.

Я чуть не сбился с шага, когда услышал это. Вот гад! Неужели такое возможно, неужели он мои мысли читает? Или, скорее, ощущает некий поток от меня, как бы общее настроение и направленность того, о чем я думаю — без конкретики, просто общую эмоциональную картину?

Мостки тянулись по островкам земли, глубоко вбитые сваи торчали из кустов и мха, а вокруг поблескивала грязь да затянутая зеленью вода. На болоте стояла тишина, хотя иногда доносилось приглушенное чириканье и глухие хлопки, будто ластой били по жиже. Из воды вокруг островков поднимались пузыри, лопались, брызгая черными каплями. Вскоре после того, как перелесок скрылся из виду, цепочка пузырей стала преследовать нас — кто-то под водой сопровождал нашу компанию — и пропала лишь через пару минут. Мы с Лабусом поначалу дергались, хватались за оружие, крутили головами, но Доктор невозмутимо шел дальше, да и Аня не обращала ни на что внимания, и вскоре мы успокоились.

Последний мосток шел под уклоном вниз, концы досок упирались в толстый слой мха, продавив его так, что выступила вода. Дальше пришлось идти по хлюпающей мягкой земле. Впереди слева я увидел что-то белесое, будто на болоте там лежал снег, но решил ничего не спрашивать у спутников. То и дело попадались заросли ржавых волос, мы прошли три аномалии, холодец с двумя электрами, потом защелкал счетчик радиации на часах, тут же отозвался датчик аномалий — и я понял, что впереди распростерся большой радиоактивный очаг, или котел, как его еще называют. Не разберешь, аномальное ли это явление или просто небольшой район повышенной радиации. Скорее — не аномалия все же, во всяком случае, я не слышал ни о каких артефактах, которые создает очаг.

Доктор взял влево, по широкой дуге обходя его. Вскоре я разобрал, что грязно-белое пятно — поле жгучего пуха. Большое, может, с километр площадью. Мы шли прямо к нему.

— Э-э… — заворчал сзади Лабус, до которого тоже дошло. Доктор широко шагал впереди, за ним шла Анна, и напарник наконец не выдержал:

— Э, парни! И девчата, эй! Вы что, туда собираетесь?

Не оборачиваясь, Доктор заговорил:

— Константин Николаевич Гордеев… Так, санинструктор, бывший боец парашютно-десантной роты, старший сержант. Выпускник Гайжюнайского медсанбата, срочную служил в воздушно-десантной дивизии в Каунасе. Вооружение: пулемет «Миними-пара», пистолет «файв-севен», нож разведчика, гранаты, штатные средства связи. Сумка с медицинским набором. Родители остались в Казахстане, тебя перевезли к тетке, в Ростов, потому что связался с нехорошей компанией, и там уж призвали в ряды вооруженных сил…