Воины Зоны
Шрифт:
— Не знаю. Такая возможность есть. Снорки откуда-то появились на железнодорожном узле, хотя их там быть не должно. Возможно, доктор Кречет пригнал их туда. А может, просто случайность.
— Хочешь сказать, это Кречет за нами наблюдает? — удивился Лабус. — Как?
— Не знаю, — повторил Бугров. — Прямое наблюдение мне не представляется возможным. Хотя, вероятно, противник опосредованно контролирует наше передвижение. — Он повернулся к девушке. — Ты выдерживаешь темп?
Когда Аня кивнула, монолитовец продолжил:
— В городе много крыс. Внутри
колесо обозрения. Вопросы?
Мы молчали.
— Курортник, фонарик не включать. Интервал пять метров, за мной — марш!
Он сорвался с места, через две секунды я последовал за ним. Поборол желание глянуть на запад, в просвет между тополями, где краем глаза заметил большое, мерно кружащееся колесо. Бугров впереди повернул, я тоже. Кинул взгляд на гранитный бассейн — его наполняла грязная вода. Детектор, все это время беспорядочно пищащий, чуть ли не заверещал, я отшатнулся, едва не угодив в мерцающий зеленым кисель, запрыгнул на бордюр, пробежав по нему несколько метров, опять соскочил на асфальт.
Вот и парадный вход «Полесья». Монолитовец встал сбоку, спиной к стене, контролируя участок позади меня. Взгляду открылся темный холл; подняв винтовку, я вбежал туда, и Бугров заскочил следом.
Холл оказался не очень большим. Сломанная мебель, выцветшие картины на стенах, в глубине — выбитые двери двух лифтов. Скорее всего, их кабины заклинило где-то в шахтах.
— Вправо, стой. Двигаешься за мной.
Я повернул, офицер обогнал меня, и мы стали подниматься.
Лестница тянулась длинными зигзагами, каждая площадка — очередной этаж. На втором — все почти то же самое, что и на первом, только помещение поменьше. Сломанный стол дежурной, диванчик с вылезшими пружинами, темные проемы лифтовых шахт…
На третьем этаже Бугров показал влево.
— Посмотри с той стороны.
Помня о его предупреждении насчет аномалий, я решил не заглядывать в номера, сразу направился к широкому окну. На подоконнике стояли горшки с высохшими цветами; стекло было разбито, из рамы торчали осколки. Я выглянул.
И увидел Чернобыльскую атомную электростанцию.
Она находилась в нескольких километрах от Припяти — приземистые массивные здания посреди разноцветного озера аномалий. Над Саркофагом торчала полосатая труба, блеклое свечение аномальной энергии волнами накатывало на ЧАЭС. То и дело в темном лабиринте крыш разгорались и гасли едва различимые пятнышки далекого света. Станция высилась посреди Зоны, как мрачный остров, — главный рубеж, центр Притяжения, недосягаемый для большинства местных обитателей.
— Курортник! — окликнул Бугров, ушедший в глубь коридора за лифтами. —
Я наконец смог оторвать взгляд от ЧАЭС. На площади под окном натужно гудела и пыхала огнем пара сработавших жарок, в их свете от «Прометея» к гостинице длинными скачками приближались тени.
— Снорки! — крикнул я.
Несколько тварей уже взбирались на здание горисполкома по соседству.
Внизу зазвучали шаги, я развернулся, подняв винтовку, хотя знал, кто там идет. На лестнице показался Лабус. Он увидел меня и сказал:
— Хреново дело.
— Много их? — спросил я.
— Слишком много. По Курчатова скакали. Через пару минут будет весело.
Вслед за Костей на этаж поднялась Аня.
— Что делать? — крикнул я Бугрову, выбежавшему из коридора.
— Крыша, — бросил монолитовец, поворачивая к лестнице. — Фонари не включать!
Правильно, надо подниматься, в узких коридорах на этажах никакого маневра, друг друга покрошим. Снорки твари шустрые, живучие, если окружат на этаже, вряд ли отобьемся.
Раз они здесь, да еще и появились так быстро, значит, Второй с Третьим мертвы. Или нет? Способны монолитовские бойцы отступить, сбежать, нарушив приказ? Я не знал этого.
Прыгая через куски бетона и торчащую из ступеней арматуру, мы достигли технического этажа. Бугров остановился перед проемом, за которым короткая железная лесенка вела на крышу, я тоже встал, Аня ткнулась мне в спину, позади всех выругался, споткнувшись о верхнюю ступень, Лабус.
В проеме кружился мелкий мусор. Аномалия, хотя я не мог понять, какая. Напоминает воронку, но что-то не так с ней. Смерч вроде вращается быстрее, но с другой стороны — он гораздо меньше тех, что образуются даже над молодыми воронками. Рядом под стеной светились несколько спиралей, похожих на скрученную пружиной раскаленную проволоку — это что, артефакты у нее такие?
— Что за ерунда? — спросил Лабус негромко.
Аня ответила:
— Волчок. Разновидность воронки, которая бывает только в Припяти.
— А-а, — протянул он. — И что делать будем?
Вытащив похожий на фонарик цилиндр, Бугров приказал:
— Всем на пролет вниз.
Лабус, прыгая через ступеньку, слетел на промежуточную площадку, за ним спустилась Аня, потом я.
Бугров зажег проблесковый переносной маячок, похожий на те, что используют спасатели, и побежал за нами. Костя присел под стеной, отдыхая, мы с Аней встали рядом. БТС ничего особенного не показывала, гостиничные стены экранировали сигналы.
Забросив за спину гранатомет, офицер перегнулся через перила и поглядел вверх. Оттуда донесся шорох крыльев и надрывное карканье. Лабус поднял голову, Аня сморщилась, как от боли. Вслед за Бугровым я выглянул в просвет между пролетами. Загудело, карканье стало громче, в темноте над нами что-то мелькнуло — быстрее, еще быстрее… Ага, значит, парочка птиц попалась в смерч, приманенная устройством Бугрова. Раздался глухой шлепок, тут же второй. Гудение смолкло.
— Вперед! — Бугров побежал,