Вокруг да около, заметки Сокола
Шрифт:
Домой ехали в пробке, лениво переругиваясь из-за музыкальных предпочтений.
Я внесла рацпредложение:
– Сынок, а может, давай, как раньше, будем любить друг друга после работы и садика?
А Андрей болтал ногами, молчал и хитро улыбался.
Видимо, думал, что «Подсолнух» ещё не изготовил столько сырников. А ещё думал, какое животное из «Икеи» он будет демонстрировать на уроке английского на следующей неделе…
История сто седьмая. Про трудные времена
Я плачу каждый день.
Не с утра до вечера, нет.
Иногда
Мы искали рабочих. Нужно было выполнить экстренный ремонт в сильно сжатые сроки. Отказывали все. Или говорили: «Звоните через две недели». Нет у нас двух недель, мил человек, просто нет.
Наконец мне дали номер человека по имени Анвар.
Человек по имени Анвар послушал через телефон нашу ситуацию и сказал, что попробует помочь. Нужно было срочно смотреть объект. Я предложила привезти и отвезти. Мы встретились возле его дома. Садясь в машину, он извинился, что с работы и не успел принять душ. Во всём его облике чувствовалась какая-то внутренняя интеллигентность. Может быть, на своей родине он был инженером. Пока ехали, я коротко обрисовала ситуацию. Узнав, что мы врачи, он очень оживился, рассказал, что болеет внук. Те, кто меня знают, не дадут соврать: мне никогда не жалко совета. Я коротко набросала ему план действий по здоровью ребёнка, назвала несколько фамилий, объяснила круг возможных причин. Не пыталась понравиться, сказала просто потому, что могла.
Потом мы смотрели объект, и я везла человека по имени Анвар домой. Говорили о семьях, детях, родителях.
На прощанье он сказал: «Я вижу, что вам очень надо, поэтому постараюсь помочь. Посчитаю сегодня, потому что если вдруг не устроит цена, вам надо будет быстро кого-то найти. Не бойтесь, много не попрошу».
Но в этот момент я отчего-то поняла, что мои поиски закончены.
Потом он прислал смету. Округлым ровным почерком были написаны расчёты. Всего три раздела: «Кухня», «Прихожая» и «Комната маму». И в этом «Комната маму» было что-то такое донельзя трогательное, что мы стали смеяться. Без злобы или насмешки. Просто сейчас меньше поводов для веселья, а тут вот случился.
Видимо, что-то его в нас подкупило; наверное, там, откуда человек по имени Анвар родом, принято по-другому относиться к врачам и чтить старших родственников. Так или иначе, всё совпало.
Я ехала домой и плакала от усталости, жалости к себе, но больше – от огромной благодарности.
Теперь термин «Комната маму» признан в нашей семье официально.
Жизнь постепенно налаживается.
Хотя я всё ещё плачу каждый день.
Смеюсь, впрочем, тоже.
История сто шестая. Про укол
Вчера поздно вечером ездили делать жаропонижающий укол нашему родственнику. Скорая не ехала больше пяти часов.
Не то чтобы я прямо такая благородная, да скорее нет. Я просто прикинула варианты. Те, кто мог колоть, не могли ехать; те, кто мог ехать, не умели делать инъекции. А надо, чтоб ещё было что колоть. У нас было.
Муж подсобрался со мною. То ли его звало в путь реанимационное прошлое, то ли волновался, что я увижу молодые упругие мужские ягодицы, а может, просто такой он человек, что семья для него не пустой звук.
Пока ехали в ебеня, муж сообщил, что, оказывается, сова за ночь съедает 14 мышей. Ценная информация. Я уже успела принять свой мелатонин, и город плавно покачивало за окном. И я никак не могла запомнить номер квартиры.
Короче, мы приехали, ширнули, дали цэу и отчалили. Температура прекратила повышаться и стала падать – впервые за весь день. Я даже не хочу знать, как выходят из положения люди, к которым в этот тяжёлый для всех период вот так же весь вечер не едет скорая.
Было уже за полночь, когда мы двинулись домой. Сова успела съесть несколько мышей. Город плавно покачивался в мелатониновом тумане. Возле подъезда, как специально для нас, было единственное парковочное место.
– Это всё потому, что «Господь нас уважает» ©, – сказала я.
И мы, смеясь и покачиваясь, побрели спать.
История сто пятая. Про коронавирус
С начала эпидемии я болею второй раз.
За это время человечество уже накопило достаточно данных.
Особенность нового вируса в том, что он укладывает тебя в постель и заставляет лежать. Как бы ты ни пытался дёргаться, объяснять 19-му, что у тебя планы и ты должен, он всё равно победит. Будешь сопротивляться – станет только хуже. Чтоб выиграть, придётся поддаться.
Второй аспект – нейротоксический. В моём случае – ты просто не можешь о чём-то беспокоиться. Мыслей нет. Состояние – «что воля, что неволя – всё равно». Лежишь и тупо смотришь в одну точку. День, другой, третий, не помню какой…
Я лежала и обесценивала себя. Методично и безэмоционально Ксения Собчак показывала мне каких-то прекрасных умных русских женщин, которые держат в своих руках Кремниевую долину. Я была никем. Даже меньше. Всего лишь врач УЗИ. Высшей категории. В клинике экспертного ультразвука. Пф-ф-ф… Который чё-то там пишет в Инсте. Очевидно, это полное днище. Кому это всё вообще надо?
Никому…
На пятый день я начала вставать. Мне вдруг ужасно захотелось перебрать ящики, полки. Потрогать свою жизнь изнутри. Такие простые, чисто механические действия. Без какого-то глубокого смысла. Мелкая моторика – и ничего более. Всё, что нужно на днище.
Муж говорил, что в этом нет никакой необходимости, что мне следует лежать. Я так и делала. Ну почти. Вставала, перебирала ящик и снова ложилась.
Росла горка мешков с хламом.
Я вдруг стала думать о моде. Что надо сделать стрижку. Обязательно ультракороткую. И волосы покрасить в сиреневый. Если, конечно, так можно. Мне же можно? Или нет?..
И что, если появятся силы, надо оформить налоговый вычет.
Когда появятся.
Когда.
Ведь они непременно появятся!
В одном фильме была такая сцена. Героиня после дичайшего эмоционального провала была раздавлена. Так вот, она спросила у подруги: «Когда я смогу снова смеяться?» И подруга ответила: «Сможешь, когда произойдёт что-то действительно очень смешное».
Так вот, вчера я узнала, что кошачий корм по-чешски звучит как «ЖРАДЛО».
Ну что сказать. Похоже, в этот момент я оттолкнулась от дна.