Вокруг да около, заметки Сокола
Шрифт:
Ну вот просто в какой-то момент, видимо, подумала и решила: «А какая разница, где помирать?»
Бабушка участвовала во всех мероприятиях. В своём темпе, разумеется. Посещала круглые столы и практики, ходила в горы. Призналась, что всегда очень стесняется просить помощи в силу воспитания. Надо ли говорить, что после этого помощи стало хоть отбавляй.
На Сундуках, когда организаторы сказали, что можно потихоньку спускаться с горы, бабушка двинула вниз одна из первых, в полном одиночестве.
Внучка кричала сверху: «Бабушка, бабушка, подожди», просила членов группы, кто уже спустился, помочь. Но дул сильный ветер, и было плохо слышно. Никто не мог понять, что нужно делать. В конце концов, ЧЕМ можно помочь человеку, который, кажется, передумал умирать?
А ещё, стоя на горе, бабушка поделилась с нами, что мечтает дожить до ста лет и полететь в космос.
Мы спросили, поедет ли она в поход на следующий год.
Бабушка крепко задумалась. Было видно, что в этот момент в ней происходила какая-то внутренняя борьба. А потом улыбнулась.
И дала ответ.
А поскольку место было волшебным, Вселенная всё записала и приняла к исполнению.
История сто двенадцатая. Про Льниху
Мы снова отправились на речку. Муж не терял надежды увидеть-таки бобров. Андрей хотел завладеть надгрызенной бобром деревяшкой (чёрт его знает, какая в том ценность).
Я хотела гулять.
Река была на месте. Холодная. Дикая. Быстрая. Мужики плюскались. Почти как бобры. А я не хотела. Просто бродила по воде.
Потом Андрей сказал: «А пойдём туда!» И показал в сторону, где местность делала уклон вниз, а река там скатывалась по камушкам, набирая скорость.
Мне как-то не особо хотелось балансировать по камням, рискуя потерять тапки. Но мы взялись за руки и пошли. Единой цепью. Медленно. На полусогнутых. Каждый шаг давался трудно. Вода бурлила вокруг. Это было похоже на минувшую весну. Когда каждый был залогом опоры каждого. И каждый в случае падения мог утянуть за собою всех. Поэтому мы держались. И весной. И сейчас за руки. Порой немножко переругиваясь и подбадривая друг друга.
А потом мужики уселись на выступ в середине реки. Вода текла вокруг них. Приносила, смывала, уносила. Как метафора на смену мерности бытия.
Тогда я подумала: «Какого чёрта? Ну поеду в город без трусов…» И начала балансировать на одной ноге, стягивая шорты.
Потом я сидела в реке, прижав колени к подбородку, цепляясь за дно пальцами и ягодицами.
Было невообразимо хорошо.
Случайно нашла рукой в воде ступню мужа. Тихонько сжала его за мизинец стопы – типа «я тут, я рядом», а он ответил лёгким шевелением ступни.
Незримая поддержка.
Так мы и сидели, пока с нас не смыло всё лишнее, ну и пока не замёрзли *опы.
Бобры не явились.
Совсем.
А потом мы шли назад к машине.
Я в мокрых трусах в горох. В нашей глуши этим никого не оскорбить.
Андрей ворчал, что бобёр косо сточил палку и теперь придётся доделывать самому.
Я оглянулась назад.
У реки стоял бобр.
На самом деле нет, но я представила, что да.
Мы смотрели друг на друга во все глаза и говорили без слов:
«Лен, ну трусы в горох – это вообще какой-то моветон, Лен! Давай меняй уже стилиста…»
Я беззлобно скалилась в ответ:
«Иди в *опу, Бобри, просто иди в *опу, мохнатая ты шкура…»
Он помахал мне и ушёл. Весь.
Истаял целиком.
Я спряталась за куст, сняла исподнее, натянула шорты и радостно побежала к машине.
История сто одиннадцатая. Про годовщину свадьбы
Давеча посетили с мужем одно заведение по поводу внутрисемейной даты.
Уютный грузинский ресторанчик. Когда мы пришли, оказалось, что там проходит сразу два банкета. Девушка-хостес спросила:
– А вас же предупредили по телефону, что будет немного шумно?..
Э-э-э-э…
Короче.
Два огромных длинных стола, каждый из которых вмещал всю родню именинников, начиная от тех, кто в памперсе, и кончая дедами лет под 190: молодёжь, бородатые дядья и тёти, пышные в своей красоте, в платьях с блёстками.
И все они говорили, говорили… Иногда тосты. Даже собственного сочинения и в стихах.
А потом началось музыкальное сопровождение. Женщина, которой, скорее всего, отказали от работы все прочие заведения, исполняла репертуар, средний между радио «Шансон» и «Ретро FM».
Беседовать было решительно невозможно. Да и что такое важное мы не обсудили за последние 16 лет?
Это был чистый Бекмамбетов с его «Дозором»: по одну сторону были силы Света, по другую – силы Тьмы. И мы, как Гесер и Завулон, посередине. Глаза в глаза. Или как Штирлиц в знаменитой сцене в кафе с женой. Сидели, смотрели, молчали. Мировой кинематограф бы точно рыдал. А мы тихонько ржали.
А потом всё перемешалось.
И мы перемешались со всеми: дедами, детьми, тётями в бусах, гостеприимными грузинами.
Ну потому что, согласитесь, невозможно оставаться на месте под песню про Федерико Феллини.
В одной из лекций Дмитрий Львович Быков рассказывал, что вомбаты парами намного умнее, чем поодиночке. Два вомбата вместе почти неуязвимы, для них нет препятствий в естественной среде. Будь я одна, я бы сбежала с этого праздника жизни. Стрелой.
Но в тот самый момент мы были вомбаты.