Вокруг Рая

Ларин Эдуард

Сузанькина о чём-то поговорила с режиссёром, тот с оператором и актёром.

– Эдуард!
– Обратилась она к Палнику.
– Вы правы. Ещё один показ, хоть у нас и работают тепловые пушки, вы станете мокрым. Давайте так: вы переодеваетесь в одежду Карпина. Мы выключаем вентиляторы. Тишина и все не только увидят, но и услышат, как вот всё-таки надо. Актёру нужен пример. Он не верит, что вообще без шума можно так быстро подняться.

– Силы мои уже на исходе, поэтому только один раз.
– Ответил тяжело дышащий Палник.

– Отлично. Покажите эпизод целиком. Ложитесь, двое убийц подходят к дому, вы встаёте и стреляете в них. Пиротехники! Оружие готово?
– Повернулся режиссёр влево. Те кивнули. Посмотрел на оператора, звукорежиссёра. Те тоже кивнули.

– Эдуард! Постарайся сделать так, как просит Сергей Михайлович.
– Попросила его Ирина. Тот кивнул.

– Тихо всем на площадке! Даже не сопеть, не переступать.
– Крикнул реж в микрофон.

Палник выполнил как надо и подошёл к компу у которого скопилась съёмочная группа. Все расступились и он встал за спиной Сузанькиной. Пошла запись. Даже Палник удовлетворённо хмыкнул после её просмотра.

– Вы, батенька, меня изрядно удивили!
– Посмотрел на него снизу - вверх Сергей Михайлович.
– Микрофон был в двух метрах... вы как тень... не видно и не слышно даже дыхания вашего!

– Не те годы. Тяжело было не дышать.
– Палник тяжело сопел и переоделся в свою одежду, прямо здесь, на месте и вручил камуфляж актёру.
– Ты только застегнись, а то мне-то твоя кольчужка маловата! Тренируйся! Если я не нужен, пойду в автобус.
– Режиссёр кивком головы отпустил его.

За Палником заторопилась Ирина.

– Мастерство не пропьёшь!
– Села она рядом.
– Ловко как!

– Раз не пропьёшь, давай выпьем.
– Он достал пластиковые стаканы, бутылку водки и два бутерброда с салом.
– Сначала бутеры, потом запьёшь.

– Так утро даже не наступило!

– А что тебя останавливает? Эпизод же сняли.

– Сейчас его снимают крупным планом у избушки. Потом эпизод с палаткой, как они просыпаются, костёр, завтрак... ну я же на работе!

– Не от первой от тебя это слышу. Я так понял, со мной оставите этот эпизод?

Сузанькина потупила глаза и протянула руку к стаканчику.

– Э-э, нет!
– Отвёл Палник её руку от стаканчика.
– Сначала съесть, а потом запить. У меня ещё термос со щами. Хочешь?

– Пока бутер. А чай потом можно?

– Можно. Даже печенье.

5.

Света, как и обещала, разгребла все завалы в кредитном отделе. Правда, не за две недели, а за десять дней. Получила зарплату и счастливая уволилась. Сытнин заранее перенёс заседание правления на день её увольнения.

– Дамы и господа, - обратился он к присутствующим, - наши предположения оправдались. Секретарь кредитного отдела очень помогла ускорить процесс. Можно снимать ограничения на выдачу кредитов. Кроме того, я хотел бы пригласить сюда главного виновника всего этого процесса - начальника кредитного отдела Алексея Алёхина. Извиняюсь, что не помню его отчества.

Анна Васильевна позвонила Алёхину и тот, через пару минут, смущённый стоял перед всеми.

– Вот он наш герой. Пришлось, конечно, сильно потрудиться, чтобы за это время, все жаждущие наших кредитов, сдали дополнительные документы. А ведь всю дополнительную информацию надо было обработать, проверить, проанализировать! Всего было двадцать три организации. Две не смогли, или не успели представить дополнительные сведения, остальные сдали вовремя. Поэтому я лично хочу поблагодарить руководителей этих предприятий за лишнюю для них работу. Координаты нескольких из них у меня есть, и я это уже сделал, но ещё двенадцати, как ни старалась секретарь, найти не смогла. Даже ездила по месту регистрации, дайте вы мне их!
– Повернулся он к Алексею.

– Они у меня на столе!
– Слегка побледнел тот.
– Я сейчас.

– Не стоит торопиться.
– Сытнин нажал на кнопку пульта.

На большом экране показались кадры стола Алёхина и все его действия. Сытнин начал перечислять предприятия, сотрудники которых приносили дополнительные сведения. Документы от тех двенадцати были, а кто приносил, не было. Но зато чётко было видно, как Алёхин распечатывал какие-то документы, подписывал и ставил на них печати и вкладывал в папки.

– Святой дух доставил эти документы вам! Да, Алексей Геннадиевич? Или ночью под одеялом они родились? Да, нет, вон же принтер старается. А что это за печаточки разные мелькают?

– Как вы смеете его обвинять!
– Резко вскочил Воробьянов. Очки чуть не свалились с его лица.

– Профессор вы в деле?
– Еле усмехнулся Большаков.
– Простая девчонка с улицы заметила несоответствие, а вы, председатель кредитного комитета - нет?

– Вы не имели право вести съёмку! Это... это... не доказательство для полиции.

– Для них может, а для нас да!
– Кивнул Цискадзе.
– Тогда проясни, за какие-то заслуги, мой концерн платит по кредиту каждый месяц, а пара фирм, получила отсрочку платежей на два года?

– Раз так, мы уходим и встретимся в суде! Ничего не докажете.

– Идите. Только что вы скажете тем, людям-вкладчикам, деньги которых вы стырили в прошлом году и пытались стырить в этом! Мальчик, выгляни за дверцу.
– Алёхин на прямых ногах прошёл к двери и, трясущимися руками открыв дверь, выглянул и сразу захлопнул.

– Это незаконно!
– Уже тише, произнёс профессор и, обмякнув, упал в кресло. Снял очки. Стали наворачиваться слёзы. Он ещё не рыдал, но рыдающий тон начал проявляться в его словах.
– Это провокация... в прошлом году одна и сейчас шесть, откуда остальные?

Цискадзе посмотрел на Сытнина.

– Вахтанг Георгиевич. Алексей Геннадиевич родственник Александра Гормидонтовича. Давай Алёшенька, не будь богатырём, колись! Вот выписки из реестров собственности. В начале этого года купил квартиру в девяносто метров в престижном районе. Цена шестнадцать миллионов. Машинка дешёвенькая, всё-таки на работу ездить, не Лексус, не Инфинити, но Акура. Подержанный - полтора.

– Не может этого быть!
– Надел очки на слезящиеся глаза Воробьянов.
– Мы прошлогоднее пополам, по десять... и сейчас только шесть предприятий, а не двенадцать!