Вокруг Света 1996 №11
Шрифт:
Этот спуск чуть не стоил мне жизни, поскольку темнота наступила быстрее, чем я ожидал, а мой фонарик, как назло, день назад вышел из строя. Сначала я чуть не провалился в ледниковую трещину, затем упал со скалы, к счастью, оказавшейся не очень высокой, и едва не сломал ногу. Проклиная по дороге все горы, ледники и даже только что открытое озеро, я все-таки спустился к тому месту, где, по расчетам, должна была находиться моя стоянка, только вот в непроглядной темноте мне все никак не удавалось ее отыскать. Не помогали даже осветительные ракеты и тщательное прочесывание местности в течение часа — лагерь как под землю провалился. Наконец, спустя еще час, я случайно наткнулся на свои вещи и, наскоро соорудив ночлег, заснул как убитый, не почувствовав
Моя очередная среднеазиатская экспедиция закончилась через пять дней в Ташкенте. Надеюсь, она не последняя: ведь загадок на том же Памире еще предостаточно.
Анатолий Хижняк Фото автора
Четвертый полюс одинокого странника
Я думал встретиться с Федором Конюховым еще в начале этого года в чилийском портовом городке Талькауано. Учебный барк «Крузенштерн», на котором я тогда ходил специальным корреспондентом «Вокруг света», зашел туда 9 января этого года — согласно рейсовому расписанию кругосветного плавания. Попутно, как было условлено заранее, нам предстояло взять на борт Федора — к тому времени он должен был завершить свою одиночную антарктическую эпопею — и доставить его во Владивосток.
Однако в назначенное время и место встречи Федор не прибыл. Сотрудники Российского посольства в Чили — они, кстати, следили, как могли, за его передвижением по ледовому континенту, — посетив однажды барк, сказали, что Конюхов, мол, завяз где-то на полпути к Южному полюсу — то ли лыжи сломались, то ли в трещину провалился, то ли продукты вышли. Другими словами, он как будто все еще там — в Антарктиде. Во всяком случае, более точными сведениями они не располагали.
Так и не дождавшись Федора и толком не узнав, что же с ним случилось на самом деле, мы подняли паруса, и «Крузенштерн» устремился дальше — в Тихий океан, гонимый неумолимо-жестким графиком кругосветной плавательной практики...
Увиделся я с Федором лишь спустя полгода в Москве — в мастерской его друга, художника Виктора Мельничука.
...Мы сидим в окружении живописных холстов — самый что ни на есть подходящий антураж, если учесть, что сам Конюхов тоже художник, — попиваем чай и вспоминаем недавнее прошлое.
Между делом пересказываю Федору слухи, дошедшие до меня тогда в Чили...
— Да уж, — смеется Федор, — представляю себе, что обо мне говорили. Ведь связь с Большой землей, сам понимаешь, была не ахти какая. Вот и вышло — я передал с маршрута одно, а там, на другом конце, может, чего-то недопоняли... — И, чуть помедлив, признается: — Хотя, если честно, как раз на полпути к полюсу была у меня коварная мысль — все бросить, к черту, и вызвать по рации спасателей...
Однако спасателей он все же не вызвал — и, пересилив сомнения и усталость, через месяц более или менее благополучно дошел до полюса — Южного, — ставшего в его жизни четвертым.
Почему четвертым? Да потому, что, помимо двух географических полюсов, существуют, как считают люди странствующие, еще два: Эверест — к нему, точно магнитом, тянет завоевателей поднебесных пиков — и мыс Горн — обогнуть его мечтает любой настоящий моряк.
До поры до времени в послужном списке Конюхова числились только три «высоты»: Северный полюс, Эверест и мыс Горн. Непокоренной оставалась четвертая...
Итак, в конце октября прошлого года в Пунта-Аренас, самый южный городок Чили, расположенный на северо-западном берегу Магелланова пролива, прибыли четверо сильнейших в мире путешественников-одиночек, покоривших в разное время
В Пунта-Аренасе они жили в одном пансионе — небольшом домике, некогда принадлежавшем русской фактории, и ждали летной погоды...
— Мы виделись только за обеденным столом, — вспоминает Федор, — и присматривались друг к другу: у кого какое настроение, кто сколько ест, даже кто как держит ложку... И между делом готовили, проверяли и перепроверяли снаряжение, заменяя неподходящее на новое, более практичное. У каждого было по 140 килограммов груза: это и нарты, и палатки, и лыжи, а также продукты.
От нарт, которые Федор привез с собой, пришлось сразу же отказаться. Для Антарктиды они не годились. И, по совету чилийцев, он, как и его соперники, заказал себе новые. Они были настоящим произведением искусства, высшим техническим достижением, над которым трудились инженеры Штатов, Англии, Норвегии и Чили... Легкие, маневренные — просто конфетка.
За «конфетку» Федор выложил тысячу долларов. Впрочем, впереди его ждали и другие расходы, притом куда большие. Чего, к примеру, стоила только одна заброска в Антарктиду? Или доставка обратно — в Пунта-Аренас? Не говоря уже о страховках — на самый крайний случай. Кстати, застраховать жизнь Федору помогла компания «Находка-Р» — 250 тысяч долларов. Перелет в Чили ему оплатил «Аэрофлот». Немалые расходы понес и главный спонсор Конюхова — Минэнерго, с руководством которого путешественник, к счастью, нашел полное взаимопонимание. Словом, антарктическая эпопея Федора стала в копеечку.
Потом, по совету все тех же чилийцев, не раз бывавших в Антарктиде, Федор подбил свои лыжи: основные — наши «мукачи» и запасные — французские «россиньоль» — специальным волокнистым покрытием вроде камуса, чтобы лыжи при движении не скользили назад. От рации отечественного производства тоже пришлось избавиться — слишком громоздкая. Федор заменил ее на канадскую — портативную. Снова расходы...
Наконец в начале ноября распогодилось. И самолет «Геркулес», принадлежащий британской компании «Адвенчер-Уок-Турс», с которой пятеро путешественников заключили договор о доставке их в Антарктиду и обратно, включая перелет от Южного полюса до базового лагеря Пэтриот-Хиллз, оборудованного там же, в Антарктиде, неподалеку от побережья, поднялся в воздух и взял курс на ледовый континент, унося на своем борту Осланда, Роджерса и Каминского. Совершив посадку на Пэтриот-Хиллз — Холмах Патриотов, — образующих южные отроги гор Элсуэрта, и дозаправившись, «Геркулес» полетел дальше на северо-восток — к Беркнер-Айленду, острову, расположенному на шельфовом леднике Рон-не, за которым, если глядеть на север, начинается море Уэдделла. Там, на острове, он и оставил своих пассажиров.
Вслед за тем самолет вернулся в Пунта-Аренас, взял на борт Конюхова с Адамсом — к тому времени Федор получил лишь часть денег от своих спонсоров и мог оплатить перелет только вскладчину с Адамсом, которого тоже поджимали финансы, — и снова вылетел на Пэтриот-Хиллз. Оттуда оба путешественника отправились на мотонартах в ледовую бухту Геркулес.
Иначе говоря, путешественники решили стартовать из двух разных точек, расположенных, тем не менее, на одной, восьмидесятой, параллели. Однако существенная разница между первым и вторым местом старта заключалась в том, что Беркнер-Айленд лежит на высоте 900 метров над уровнем моря и оттуда к Южному полюсу тянется более или менее ровный подъем — до 2800 метров. Со стороны же бухты Геркулес путь сначала идет вниз — до 80 метров над уровнем моря, а после — вверх, причем довольно круто. Так что стартовать с Беркнер-Айленда было удобнее и выгоднее.