Вокруг света на мотоциклах
Шрифт:
В водовороте радостей и удовольствий двухнедельного поклонения мотоциклам на трассе Пола Рикарда я скоро позабыл об этом происшествии, но моя следующая авария, где-то через год после той, оказалась гораздо более серьезной. Вместе с приятелем гонял я по извилистым сельским дорогам и вошел в поворот на слишком высокой скорости. Тогда и понял, что на сотне миль в час в целости и сохранности из этого крутого виража мы вряд ли выберемся. Оглядевшись в поисках запасного выхода, я увидел впереди свободную выездную дорогу. Отлично: может, не все еще потеряно. Но потом я заметил крошечный выступ на краю асфальтового покрытия. На нормальной скорости я преодолел бы его без проблем, но на 150 км/ч он мог стать причиной большой беды. Через несколько мгновений я налетел на этот выступ, погнув обод переднего колеса. Потом на него наехало заднее колесо, и я услышал, как хрустнула его ось. Мотоцикл рухнул на землю и развалился на части, сам я очнулся лежащим в высокой траве на останках того, что когда-то было моим мотоциклом.
«Чарли, Чарли, ты где?» – это был Дэвид Хили, один из тех, с кем мы ездили по воскресеньям на побережье. Онемевший, ошеломленный, но все же живой, я выскочил из травы, как перепуганный суслик. Куски мотоцикла были разбросаны широко вокруг, и еще сломал четырехдюймовый столб ограждения. Спина и плечо дико болели, но все же больше пострадал мой мотоцикл, нежели я сам. Меня это даже немного огорчило.
«Чарли, – снова заговорил Дэвид, – ты должен съездить на специальную скоростную трассу. Там можно делать все то же самое, даже еще быстрее, но при этом без риска убиться».
Мой первый день на Снеттертоне стал настоящим открытием. Это простой, длиной в две мили гоночный трек, построенный на авиабазе времен Второй мировой войны в Норфолке. В конце того дня я впервые в жизни подумал, что, если бы узнал о его существовании в более юном возрасте, то стал бы мотогонщиком. Все было прекрасно, за исключением одного действительно страшного, неприятного момента: я тогда осознал, чем хочу заниматься в жизни больше всего, – но возраст уже не тот, чтобы всё начинать с начала.
ЭВАН: Скоро мы стали ездить на этот трек вместе. У меня опасных инцидентов было гораздо меньше, чем у Чарли, хотя сильно преувеличенные отчеты об аварии на Honda Blackbird и попали во все газеты. Писали, что я едва не разбился насмерть во время поездки в Шотландию с отцом в марте 1999 года, когда должен был присутствовать на церемонии вручения «Оскара» в Голливуде. Якобы, я совершил наезд на скорости 280 км/ч. На самом деле я тогда просто поскользнулся на дизельном пятне и упал, когда мотоцикл качнуло; скорость была около 50 км/ч; и произошло это больше чем через неделю после церемонии. Гонять по дорогам я вообще не умею. Пару раз чуть было не столкнулся с другими машинами, когда на повороте меня выносило на встречную полосу. Увидев приближающуюся машину, я в состоянии только кричать про себя: «О господи!» Думаю, что это глупо. Отлично помню перепуганные лица водителей тех машин и собственную единственную в тот момент мысль: «За что?» Я ведь просто старался не отстать от едущего впереди. Вот гонять по специальным гоночным трассам – другое дело: здесь встречных машин нет.
Первые гонки, на которых я побывал, были организованы фирмой Ducati на английском гоночном кольце «Brands Hatch Indy». На них должен был приехать Карл Фогарти, легендарный четырехкратный чемпион мира в классе «Супер-байк». Ducati знали, что я езжу на их 748-м, и решили меня пригласить. Прикатив на это мероприятие на собственном мотоцикле, я вдруг обнаружил, что у моего совершенно ослепительного кожаного костюма, подаренного журналом «Bike», разошлась молния на ширинке. Костюм мне подарили после фотосессии для этого журнала, где я позировал на своем Moto Guzzi. Когда меня спросили, какого цвета он должен быть, я сказал: «Ну, мотоцикл у меня желтый, так что пусть будет что-нибудь желто-черное». Я имел в виду что-нибудь почти совсем черное, лишь с небольшими включениями желтого. И вот это творение портняжного искусства прибыло. Выглядело оно, как желтый флаг с черными клетками наискосок, и было похоже на гнилой банан. Ботинки смотрелись так, будто их обрызгали яркими красками – розовой, красной и зеленой – сплошной кошмар. Перчатки были не лучше. И вот он я, во всем великолепии и с распахнутой ширинкой на первых в своей жизни гонках, где присутствовало несколько мотожурналистов. Я знал, что некоторые из них были повернуты на байках, так как с их помощью зарабатывали себе на жизнь. Кто-то дал мне серый скотч, и я залепил им пах прямо поверх своего желтого, блестящего кошмара. Вид у меня был еще тот.
Журналисты засыпали меня вопросами о том, что я чувствую. Но мне было очень нехорошо от страха и ожидания старта. Больше всего хотелось, чтобы оставили в покое, а все вопросы задали после финиша. Ducati поставили меня в пару с самым старшим участником. Когда мы осматривали трассу, он спросил меня, насколько быстро я езжу. «Ну, довольно-таки быстро», – ответил я. Вопрос скорости его несколько беспокоил. «Давай не будем гнать на первых порах», – предложил он. Потом мы выехали на старт, я пристроился за соперником. Очень скоро и он, и все журналисты словно исчезли, испарились в воздухе. Я перестал обращать на них внимание. Но потом подумал, что с таким отношением шансов на победу у меня нет. Так оно и было первые восемь или десять кругов. Мой опыт вождения мотоцикла был еще слишком мал, и я не знал многих важных моментов: на какую передачу переключиться, как выдерживать траекторию и как заставить машину работать правильно. Но на настоящих гонках учишься быстро, так что скоро я уже разобрался, что к чему. Свешиваться с мотоцикла, почти касаясь полотна, очень странно, но в то же время это потрясающее ощущение, ничего лучше я не испытывал; со временем ты набираешься опыта, и это перестает пугать. Но даже сейчас, после многих дней на треке, перед первым заездом я всегда нервничаю, потому что главное в гонках – заставить мозг игнорировать природные инстинкты, особенно на виражах. Сопротивляясь до последнего момента, донельзя затягивая торможение, отрывая от полотна всю заднюю часть машины, ты стремишься все сделать максимально мягко и гладко, в то время как внутренний голос кричит: «Сбрось скорость!» Когда все получается – ощущение необыкновенное.
Но высокая скорость при езде на мотоцикле – не главное, Очень важно получать удовольствие от самого процесса, преодолевать милю за милей, плыть по гладкому полотну шоссе, следовать за дорогой и не думать о том, куда она приедет, – просто путешествовать. Как только у меня появляется такая возможность, я сажусь на мотоцикл и уезжаю на пару дней. Несколько лет назад я ездил из Лондона на северо-восток Франции навестить родителей жены. Хотелось путешествовать инкогнито, чтобы никто не узнал, – и поэтому на моей голове появился ирокез. Через день езды по Центральной Франции я остановился в кемпинге у Тарнского каньона и поставил там палатку. В шортах и жилетке, с шестидюймовым ирокезом и огромным сердцем, свежевытатуированном на предплечье, в которое были вписаны имена жены и дочек, я отправился в местный бар. Сидя за стойкой и потягивая выпивку, подумывая об остановке на несколько дней в этом прекрасном месте, об отдыхе и осмотре достопримечательностей, я собрался спросить у бармена о свободном столике на вечер. И вдруг заметил взгляд одного из посетителей, от которого сразу же захотелось оттуда уйти. На меня смотрели, как на грязь, в глазах читалась настоящая ненависть. Было очевидно, что этот француз в баре, с сигареткой, зажатой между тонкими губами, презирал меня только из-за моего внешнего вида. Я был потрясен: как один человек может смотреть на другого с такой ненавистью? И всего лишь из-за его дурацкой прически.
Я перешел дорогу и заглянул в ресторанчик со множеством столиков, стоящих и внутри, и снаружи. Хотелось заказать столик на вечер. Официантка посмотрела на бармена. Потом они оба посмотрели на меня, молчание затянулось. А потом она просто сказала: «Нет».
Я не поверил своим ушам. Ей что-то не то послышалось? «Столик на одного – только для меня – pour me». «Нет».
«Где-нибудь в уголке?»
«Нет».
Я вернулся в палатку и лег спать голодным, в окружении сотен счастливых английских туристов. Именно из-за того, что их так много во Франции, я и побрил голову – чтобы не узнавали. Мои старания изменить внешность зашли так далеко, что теперь я даже не мог поесть в местном баре. За неделю путешествия по стране мое лицо не узнали ни разу, зато рестораторы и бармены шарахались от меня как от чумы, поэтому вскоре я совсем оголодал и чувствовал себя ужасно одиноким. Благодаря этому я доехал до места назначения на несколько дней раньше, чем ожидал. Еще через пару лет, сразу после окончания съемок в фильме «Крупная рыба», которые шли в Алабаме, со мной снова произошло нечто подобное. Перед возвращением домой в Лондон мне хотелось заехать в Лос-Анджелес. Я купил большой Harley-Davidson Roadglide и направился в Оклахому, чтобы проехаться по немногим сохранившимся участкам легендарного шоссе Route 66. Через три дня пути я прибыл в Элк-Сити, один из пунктов на этом мифическом шоссе. Городок стоял вдали от больших дорог и казался застрявшим в тридцатых годах, увековеченный в «Балладах пыльных бурь» Вуди Гатри. Я вошел в здание старого бара, где с десяток пустых столиков будили желание перекинуться в карты – вот только было не с кем. Все здесь дышало историей, в углу стоял американский флаг – так и тянуло встать рядом, положить руку на сердце и запеть гимн. Тут же молодой парень играл на бильярде с девушкой, еще трое резались в карты за дальним столиком. Рядом с баром располагалась оружейная лавка, в витрине которой висели две таблички: «Мы не звоним 911» и «Мы живем по индийскому времени», а еще дальше по дороге была местная гостиница «Холидей-Инн Экспресс». Туда я и направился. Весь день дул пятибалльный ветер, дорога шла круто в гору, и меня это совершенно вымотало, хотелось есть и спать. «Чем могу помочь?» – спросил администратор.
«Мне нужна комната», – сказал я и попросил номер на двоих, чтобы иметь побольше места.
«У нас сейчас нет свободных номеров». Но парковка снаружи была пустой. Дело шло к вечеру, а рядом с гостиницей не наблюдалось ни одной машины.
«Да ну? Что, совсем ни одного нет?» «Именно так».
Я перешел дорогу и снял номер в мотеле, а несколько месяцев спустя в «Шоу Джея Лено» по телевидению рассказал, как меня завернули в той совершенно пустой гостинице. В декабре 2003 года Джей снова пригласил меня в свое шоу, на этот раз по поводу участия в «Вокруг света на мотоциклах». Там он с огромной помпой вручил мне ваучер на трехдневное проживание с завтраком в той самой гостинице «Холидей-Инн Экспресс» в Элк-Сити, который прислало ее руководство. Нельзя сказать, чтобы я поспешил воспользоваться этим предложением.
Короткие побеги от домашней рутины и съемок привели к тому, что мне захотелось большего. Я никогда не путешествовал самостоятельно, так как уже к шестнадцати годам вознамерился стать профессиональным актером. Поэтому выходные и каникулы проводил за ремонтом кладовой в доме, мойкой машин в гараже и вылавливанием дохлой рыбы в болотных сапогах и с ведром в руке из водоемов фермы, где разводили форель, – нужно было платить за следующий семестр обучения и проживания в театральной школе. Но я всегда любил ходить в походы, мне нравились поездки с родителями в Бретань и в парк Камусдарах, где мой дядя и учитель, Дэнис Лоусон, в начале 80-х снимал «Местного героя» с Бертом Ланкастером. Мне очень приглянулся местный пляж и маленькая площадка для кемпинга поблизости; именно тогда я и научился ценить прелесть полной независимости и путешествий.