Вокруг света с Кларксоном. Особенности национальной езды
Шрифт:
Я согласился прокатиться в этом потоке по одной-единственной причине: поскольку скорость движения была низкой, в случае ДТП я рисковал разве что синяком на локте. Впрочем, наш продюсер личным примером вскоре доказал, что я не прав. Через пару дней он сверзился с заднего сиденья «Ламбретты» нашего координатора и хорошенько приложился головой о бордюр. Вид после этого он имел замечательный: как будто всю кожу на лице сняли консервным ключом от уха до уха.
За все время, проведенное мной в седле японского мопеда, я не видел на дорогах Сайгона ни одного столкновения. Я чувствовал себя в абсолютной безопасности
Потребовалось совсем немного времени, чтобы приноровиться и прекратить вихляние из стороны в сторону, после чего езда пошла как по маслу. Пешеходу с тротуара не видны сигналы, которыми обмениваются водители мопедов, но когда вы едете в гуще потока, эти сигналы улавливаются так четко, словно они написаны метровыми буквами на придорожных табло.
Например, проезжая перекресток, вы видите, что вот-вот столкнетесь с мопедом, несущимся откуда-то слева, но водитель еле заметным морганием глаза оповещает, с какой стороны вас объедет.
Подозреваю, что я создавал множество аварийных ситуаций, резко виляя в объезд канализационных люков и без предупреждения поворачивая налево. К счастью, вьетнамцы учатся ездить на двух колесах раньше, чем ходить, и у них настолько развито чувство равновесия, что куда там самому Барри Шину. [7] Придет время, и вьетнамцы еще возьмут свое «золото» на международных велогонках.
В любви вьетнамцев к мопеду есть одна замечательная черта: во Вьетнаме дорожное движение движется в буквальном смысле. Никаких пробок не бывает даже тогда, когда два-три миллиона человек в семь часов утра пробиваются в центр города. Ни полос для общественного транспорта, ни дорог с односторонним движением, ни «лежачих полицейских» у вьетнамцев нет, но все транспортные артерии работают, как часы.
7
Барри Шин (1950–2003) — британский мотогонщик, обладатель множества чемпионских титулов. — Прим. пер.
Автобусы в стране есть, однако, как и тамошние грузовики, все они сделаны путем соединения старых пружинных кроватей с дровяными печками, а двигатели позаимствованы от старых пылесосов.
Не думайте, однако, что на такой автобус можно просто сесть и поехать в город. Они предназначены исключительно для поездок на длинные дистанции и обычно бывают выше крыши набиты крестьянами, везущими на рынок весь свой годовой урожай. Дорога из Сайгона на юге в Ханой на севере занимает два дня, а пассажиры в пути должны сами себе готовить еду.
Хотя нам советовали ни при каких условиях не летать местными вьетнамскими авиалиниями, когда мы ознакомились с этим альтернативным способом передвигаться по стране, мы махнули на все рукой и стали всюду летать местными самолетами. Правда, в моменты, когда пилот делал третью неудачную попытку приземлиться, начинало казаться, что тащиться два дня автобусом — не такая уж плохая идея.
Никого из моих знакомых не удивишь холерой. Солнечный удар тоже не новость: считайте, что вы и не жили, если с вами ни разу не приключался
Только во Вьетнаме можно стать официально утвержденным в должности человеком-поворотником. Работа эта такая: свешиваясь с автобусного бока, человек что есть мочи орет на прохожих. До обозначения поворотов, в точном смысле, здесь дело не доходит, так как человек-поворотник едва ли знает сам, куда повернет водитель. Он там для того, чтобы сообщать людям о приближении автобуса — если, разумеется, у него получится перекричать вой пылесосного двигателя 1950-х годов выпуска.
Другая альтернатива мопеду — такси. Но на самом деле это никакая не альтернатива, потому что стоит вам сесть в такси, как оно сразу ломается.
Автомобили такси во Вьетнаме много-много лет назад были «шевроле» или «ситроенами», затем прошли через нелегкий период жизни в тропическом климате, а после войны местные жители заныкали их по тайникам на долгие пятнадцать лет.
Можно представить, в каком ужасном состоянии они явились на свет, когда власти разрешили частный автотранспорт. Владельцам потребовалась незаурядная смекалка, чтобы заставить эти автомобили ездить. Мне, например, довелось поездить на «шевроле», двигатель которого, судя по всему, был переделан из моторчика от комнатного вентилятора, а подвеска отсутствовала как таковая.
В салоне этой машины стояли деревянные лавки, на которых могли уместиться до двадцати пассажиров. Водитель, а особенно здоровяк моего калибра, оказывался, мягко говоря, в стесненном положении — настолько стесненном, что при выжимании педали сцепления для переключения скорости мне приходилось настежь открывать водительскую дверь.
Буквально через милю езды сидеть в этом автомобиле стало намного комфортнее, поскольку рычаг переключения передач намертво заело на второй скорости и машина заглохла. Ее владелец, ехавший со мной, нисколько этому не удивился и сказал, что попробует заменить шестеренки кое-какими детальками от настольной лампы, которую он нашел на днях.
Поддержание автомобиля в рабочем состоянии было жизненной необходимостью для этого человека, так как собственная машина считается среди вьетнамцев состоянием не хуже королевского. Вьетнамцы относятся к автовладельцам так же, как относились бы мы к соседу, у крыльца которого, видимый нам сквозь щель в занавеске, стоит сверхзвуковой истребитель «Хэрриер».
Сегодня собственный автомобиль все еще остается неосуществимой мечтой. Однако мопед — мечта уже вполне осуществимая, и поэтому столько народа во Вьетнаме тратит все свои доходы (чистые и не очень) на покупку мопедов.
Пока что мопед остается единственным реальным средством передвижения для вьетнамцев. Если идет дождь (а он там идет добрых полчаса каждый божий день), вьетнамцы просто съезжают на обочину и заворачиваются в плащи, сшитые дома из полиэтилена.
А когда кончается горючее, они поступают еще интереснее. Сайгон, видите ли, не слишком популярное место у международных нефтеперегонных компаний, и бензоколонок с магазинчиками, где продаются расписные стаканчики и мятные лепешки, нет. Да и станций техобслуживания, которых, как мне сказали, в Сайгоне целых две, за восемнадцать дней я так и не нашел.