Вокруг света за 280$. Интернет-бестселлер теперь на книжных полках
Шрифт:
Застопился джип с прицепом. Дэвид, по его словам, всегда подвозит хитч-хайкеров.
– Поехали со мной прямо до мыса Йорк, крайней северной оконечности Квинсленда.
Предложение было заманчивое, но несвоевременное. Поэтому у поворота на Шепартон мы расстались и вскоре уже сидели на заднем сиденье легковушки, за рулем которой сидела молодая девушка, а ее бойфренд дремал рядом, прислонив подушку к боковому стеклу. Он своим умиротворенным дыханием создавал такую сонную атмосферу, что вскоре и мы в унисон стали клевать носом.
Из Албури мы уехали с другой семейной парой.
– Мы подвезем вас только до города Кулак, там сворачиваем.
– Вот и отлично, – обрадовался
Городок Кулак – это всего несколько старых одноэтажных деревянных домов возле дорожной развилки. Ярко освещен был только двухэтажный мотель с непременным пабом. Дом, стоявший на противоположной стороне дороги, с первого же взгляда показался пустым и давно заброшенным. Но мы не сразу решились проверить, так ли это на самом деле. Входная дверь открылась от легкого толчка. Внутри все несло на себе печать запустения: затхлый воздух, грязный пол, какой-то хлам, грязная посуда с остатками много лет назад не доеденной кем-то пиццы… Но что было удивительно, в кране была вода, в розетке – электричество, в одной из комнат обнаружился даже работающий телевизор. В спальне стояли кровати с матрацами, хотя и без постельного белья, в шкафу висела старая одежда, на полу валялась старая газета за 7 апреля текущего года. Никаких свидетельств того, что в доме кто-то был за прошедшие с тех пор почти два месяца, мы не обнаружили.
Ночевать в заброшенных домах неприятно – это как-то сродни незаконному вторжению на чужую территорию. В любой момент могут прийти хозяева или, что еще хуже, соседи, заметив подозрительную активность, вызовут полицию. Но на улице было так холодно, что лужи уже замерзали.
В самой уютной комнате мы сложили рюкзаки и пошли на кухню готовить себе что-нибудь на ужин. И тут из спальни послышались… голоса. В душе сразу похолодело. Ну, вот, попали! Привидения! Минуты две мы были как замороженные, но, убедившись, что ничего страшного не происходит, осторожно открыли дверь. За ней обнаружилось некое устройство с колонками, через которые транслировались радиопереговоры полицейских патрульных машин. Видимо, здесь кто-то скрывался от полиции, слушая переговоры тех, кто сидел у него на хвосте. Интереснее было другое: где он сейчас? Может, придет ночевать? Чтобы нас не застали врасплох, мы закрыли входную дверь на щеколду, а дверь в спальню еще и забаррикадировали кроватью.
Хотя отопления в доме, естественно, не было, в комнате, да еще и на толстом поролоновом матраце, было значительно теплее, чем под ясным звездным небом. Выключать радио мы не стали – пусть все остается так, как было до нашего прихода. Ночью нас никто не побеспокоил, а к доносящимся из динамиков голосам мы быстро привыкли и перестали обращать на них внимание.
Зимняя Канберра
Австралийцы создали «резервацию» для своих политиков вдали от крупных городов, в одном из самых холодных мест страны. В других частях Австралии распускались цветы или зрели фрукты, а в Канберре в самом разгаре была пора листопада. Город украсился всеми оттенками красного, желтого и оранжевого.
Перед входом на территорию Военного мемориального комплекса установлен памятник одному из самых известных австралийских солдат Первой мировой войны. Рядовой Джон Симпсон Киркпатрик 25 августа 1914 г. был принят в 3-й медицинский батальон. 25 августа 1914 г. он вместе со всеми австралийскими силами в Европе принял участие в высадке в районе Галлиполи. Среди австралийских солдат он прославился тем, что на своем осле под обстрелом перевозил раненых солдат по Шрапнельному ущелью вниз к бухте Анзак.
Здание Военного музея представляет что-то среднее между католическим собором, советским Домом культуры и мемориалом с Вечным огнем. По материалам Военно-исторического музея можно изучать не только историю, но и географию. Где только австралийцы не воевали! Во время Первой мировой войны они боролись с немецкими кораблями в Тихом океане, а сухопутные войска посылали в турецкий Галлиполи, в Месопотамию, в Македонию и другие части Европы. А во время Второй мировой войны австралийцы были замечены также в Ливии, Греции, на Крите, в Малайзии, в Новой Гвинее, на островах юго-западной части Тихого океана. В послевоенный период австралийские добровольцы побывали также в Корее и Вьетнаме. И все имена погибших, среди которых встречаются и типично русские фамилии с окончанием на «фф», выбиты на каменных плитах, опоясывающих огромный внутренний двор с Вечным огнем.
Леонид Петров познакомил нас с иранцем Али. Он провел двенадцать лет в России: с 1985 по 1997-й, но уже три года живет в Канберре.
– Я родом из Белуджистана, хотя официально такой страны и не существует. Белуджи живут на стыке Ирана, Афганистана и Пакистана. Я родился в иранской части, но свободно переходил в Афганистан или Пакистан. Увлечение марксизмом и социалистической революцией привело меня в СССР. Въезжал я туда из Афганистана, поэтому по паспорту считался афганцем. В Иванове я окончил подготовительное отделение для иностранцев, и меня послали учиться на юридический факультет Кубанского университета в Краснодаре. А когда я его окончил, начались новые времена. Социализм стал неактуальным. Все пошли в коммерцию. Я тоже ударился в бизнес и очень быстро разбогател.
– И куда все делось?
– Однажды ночью ко мне пришли серьезные ребята и говорят: «Али, это несправедливо. Ты не русский, но у тебя много денег, а у нас нет». Я попытался объяснить, что за эти деньги мне приходится крутиться с шести часов утра до глубокой ночи, без выходных и праздников. Но им было не до философских рассуждений. Мне сказали так: «Есть два варианта. Или ты поделишься с нами, или тебе будет очень плохо». Я предпочел не уточнять, что они имели в виду под «очень плохо».
– А разве у тебя не было «крыши»?
– Конечно, была. Но они предложили моей «крыше» больше, чем я платил за охрану, и меня тут же сдали со всеми потрохами.
– И чем вся эта история закончилась?
– Я потерял все, что заработал. Мне оставили только 30 тысяч долларов, чтобы я с голоду не умер. Я уехал в Иваново, чтобы немного успокоиться, подумать о жизни. Женщина, преподававшая мне на подготовительном отделении русский язык, стала заместителем декана Ивановского университета. Она помогла мне снять комнату в студенческом общежитии. Однажды вечером я трижды в течение десяти минут столкнулся с одной и той же девушкой. На третий раз я пригласил ее выпить кофе. Она согласилась. С этого началось наше знакомство с австралийкой Рейчел. Через два месяца мы поженились.
– В России или уже в Австралии?
– В России, конечно. А с переездом у меня возникли проблемы. Дело в том, что в СССР я приехал с афганским паспортом – Советский Союз и Афганистан были друзьями. Но потом афганцы забрали у меня свой паспорт – я ведь действительно не афганец. В Иран мне возвращаться тоже было нельзя. Я был вообще на нелегальном положении, пока не купил в пакистанском посольстве себе новые документы. И уже как пакистанец приехал в Австралию.
Днем Али работает, преподает будущим дипломатам… русский язык. А вечером он пригласил нас к себе в гости. Разговор зашел о различиях в культурных стереотипах.