Вокзал мёртвых душ. Том 1. Пустой вокзал
Шрифт:
Баттлер мгновенно почувствовал перемену. Он и сам был зачарован видом стройной фигурки, стоявшей на балконе и открывавшей лицо навстречу осветившим небо разноцветным брызгам. Рон увидел Жозефину ещё снизу и понял, что больше ждать не может. Этот ломкий стебель тростника должен был принадлежать ему. Сейчас. Это было не физическое желание. Он даже не испытывал потребности прикасаться к своему неожиданному приобретению. Рон просто знал: Жозефина должна принадлежать ему. Она была частью его. Той огромной частью, которую Баттлер потерял уже давно, без которой привык жить и которую теперь обрёл вновь.
Рон
Жозефина нахмурилась и чуть повернула голову, желая проверить, не издевается ли Баттлер. Рон на мгновение залюбовался надломленным изгибом тонкой шеи. Между двух хрупких косточек трепетало дыхание, и призрак его едва заметно касался теперь щеки Рона.
Эту же секунду Жозефина молчала, а потом вдруг поняла – здесь, наверху, в окружении горячих рук, ей и в самом деле нравится. Пожалуй, куда лучше ей было бы, если бы она не чувствовала себя обязанной этому человеку, не должна была отдаться ему здесь и сейчас, а могла просто понежиться в исходившем от него тепле и, стоя рядом, насладиться незнакомым ароматом чужой ночи; но ей было хорошо даже так, и она абсолютно точно не хотела бы видеть рядом никого, кроме малознакомого, но давно уже тенью проплывавшего над её жизнью Рона Баттлера.
– Да, – прошептала Жозефина, но раньше, чем закончилось это короткое слово, губы Баттлера накрыли её собственные. Они были горячими и чуть шероховатыми, но в них хотелось утонуть, слиться с исходившим от Рона жаром целиком, растворяться в нём и плавиться, как плавится в наковальне обломок серебра, чтобы обрести новую жизнь. Жозефина приоткрыла рот навстречу Баттлеру и потянулась к нему всем своим существом в поисках того странного единения, которое пока лишь прошлось щекоткой по её коже.
Не разрывая поцелуя, Жозефина развернулась и опустила руки на плечи Баттлеру.
Тут же горячие ладони прошлись по её спине, комкая тонкую ткань платья, и от одной этой близости живого горячего тела Жозефина застонала, наполняя сладостной вибрацией и тело Баттлера. Тот едва заметно улыбнулся, потянув девушку на себя, и остановился уже в комнате, перед открытой дверью, позволяя запахам ночи проникнуть внутрь.
Жозефина замерла в проёме, не решаясь ступить через порог. На краю сознания противно жужжала мысль, что всё происходящее – только сделка. Что она – лишь мгновенная прихоть самоуверенного человека, который завтра найдёт себе новую игрушку.
«Но это будет завтра», – подумала она. Здесь и сейчас шествовала по парку волшебная ночь, в которой она хотела раствориться и остаться навсегда.
Так и не дождавшись, когда Жозефина сделает шаг навстречу, Баттлер сам потянул её внутрь и рывком уронил себе на грудь. Зарылся носом в ароматные волосы, сминая их как пух одуванчика.
Жозефина неловко опустила ладони ему на плечи, всё ещё не зная, должна ли откликнуться на эти требовательные прикосновения. Она не хотела отдаваться ему по контракту. Если бы речь шла только о долге, она могла бы позволить себе быть холодной и отчуждённой, равнодушно доверить Баттлеру делать с её телом всё, чего тот хотел.
Но Жозефина и сама хотела продолжения, и скрывать это от самой себя не могла. Она хотела, чтобы пальцы Рона пробрались дальше, избавили её наконец от ненавистного платья и скользнули по животу, вздрагивающему в ожидании ласки. Хотела ощутить их прикосновение и сама коснуться, узнавая, каким может быть тело этого мужчины, сильного и жёсткого, как наждак.
Губы Рона опустились вдоль шеи девушки. Баттлер чувствовал, как трепещет гибкое тело в его руках, когда он чуть прикусывает нежную кожу, пропитанную ароматом жасмина. Как сладко подается навстречу и как разочарованно стонет, когда он всего лишь расстгивает крючки, не притрагиваясь к спине.
Жозефина осторожно обняла Баттлера за поясницу и, прижавшись к нему, потёрлась о бёдра. И Рон ничуть не сомневался, что они оба хотят продолжения, когда стягивал с плеч Жозефины бретельки платья. Баттлер опустился на колени, чтобы покрыть поцелуями напряжённо трепещущий под его прикосновениями живот. Прижался щекой, наслаждаясь едва заметным ароматом женского тела, и принялся освобождать Жозефину от белья Крепкие и упругие бёдра девушки оказались в его широких ладонях, и Жозефина протяжно застонала, когда Рон поцеловал нежную кожу на внутренней стороне бедра. Баттлер привстал, прослеживая губами путь от маленького пупка к самому горлу, опустил ладонь на затылок Жозефины и потянул её за волосы, заставляя запрокинуть голову назад. Он припал к уязвимой впадинке между ключиц и внимательно изучил языком то место, где, как ему казалось, трепетала сама жизнь Жозефины. Затем подтолкнул девушку к постели и проследил, как грациозно опускается поперёк кровати хрупкое тело. Жозефина послушно рухнула на кровать и позволила снять с себя остатки белья. Баттлер отстранился и сам стал раздеваться. Жаждущий восхищённый взгляд светло-серых глаз, устремлённый на него, обжигал и притягивал, заставляя спешить.
Жозефина с таким же наслаждением скользила взглядом по выпуклым сухим узлам мышц. Сила Баттлера не была искусственной, приобретённой в спортзалах и на тренировках, она шла изнутри и присутствовала в этом человеке всегда.
– Перевернись, – шепнул Баттлер, и сам тут же склонился над ней, проследил пальцами дорожку позвонков, убегающую в восхитительную ложбинку между двумя округлыми ягодицами. Рон запечатлел поцелуй на самом верхнем, чуть выпуклом позвонке, и скользнул рукой в эту ложбинку, сходя с ума от её напряжённого жара.
Жозефина ахнула и сжала бёдра.
Баттлер убрал руку, прошёлся пальцами по пояснице и снова поцеловал выступающий позвонок. Огладил ягодицу и чуть стиснул. Она оказалась напряжённо поджатой, и прикосновение не принесло ни капли удовольствия.
Рон чуть приподнялся и нахмурил брови.
– Арманд? – спросил он в некотором недоумении. Ещё минуту назад Рон не сомневался, что Жозефина будет согласна на всё, и неожиданный финт неприятно остудил его возбуждение.
Жозефина не отвечала, но Баттлер заметил, как сжимают пальцы девушки шёлковое покрывало, пуская по глади ткани глубокие складки.