Волчье правило
Шрифт:
Дальнейшие события душманов не обрадовали. Шаман остановил машину – ему пришлось спрятать голову от пуль. Соболь, наводчик-оператор, не ловил солнечных зайчиков: плотным огнем он отогнал ихваней от кяриза. «Духи» залегли в высокой пшенице и бешено отстреливались. Но на этот раз Аллах был к ним равнодушен.
Десантники окружили вражескую группу, младший сержант Кувалдин, из «шнуров» [13] , бросился в гущу стрельбы и нарвался на пулю. К счастью, та не снесла головы, надорвав лишь мочку правого уха. По странному стечению обстоятельств, принудительное «купирование» сдержало остальных от непродуманных действий. Пока бойцы не давали «духам» поднять головы, Дыня быстро погнал по кругу две БМП, которые пропахали поле гусеницами до черного грунта, начертив огромный бублик. Хантер все это время находился на кургане, корректируя действия подчиненных по радио и помогая огнем.
13
«Шнур» – молодой военнослужащий срочной службы, прослуживший менее года.
После того как ловушка захлопнулась, десантники закидали пшеницу огнями НСП [14] и эргедешками [15] , воспламенив сухую растительность… В скором времени все было кончено – девять пострелянных, обгорелых трупов лежало посреди пожарища, а бойцы под командой Лома затаптывали пламя, дабы не выгорело все поле. Старший сержант не страдал неведомым ему альтруизмом, просто пожар мог навредить боевой технике, потому и тушили.
Пока занимались огнеборством, оказалось, что не все басмачи приняли очистительную смерть в огне: один раненый успел перекатиться в пшенице буквально перед гусеницами БМП и спрятаться. Возможно, его так и не заметили бы в горячке боя, однако саперные псы его как-то учуяли. Сорвавшись с поводков, они набросились на душару, люто полосуя зубами. Усилиями вожатых едва удалось унять собак. Бойцы подвели «приз» пред светлы очи старлея.
14
Наземный сигнальный патрон. НСП предназначаются для обозначения переднего края и занятых войсками рубежей, командных пунктов, огневых позиций и других элементов боевого порядка войск, а также полос пролетов для авиации.
15
РГД-42, ручная граната.
Это был молодчик лет двадцати, одетый в «фирменную» пуштунскую одежду. Документов при нем не было, автомат он где-то потерял, а вот на поясе у него висел автоматический пистолет системы Стечкина (АПС) в довольно приличной кобуре – кожаной, с карманчиками на несколько обойм.
Удивленный старлей отобрал пистолет и рассмотрел: еще от деда и отца он знал, что АПС никогда не продавался за пределы СССР и посему должен быть советского производства. Так оно и оказалось: на Стечкине стояло клеймо одного из знаменитых советских оружейных заводов! Забрав и кобуру, Александр нацепил ее на немецкий манер – слева от пряжки, что бы удобнее и быстрее выхватить оружие при необходимости (немцы, оказывается, не такие уж идиоты, как их иногда в фильмах показывают!).
Всунув пистолет в кобуру, старлей досмотрел «приз». У того была прострелена навылет левая нога, немного выше колена, рукой он держался за зеленую нечистую тряпку, которой успел перевязать рану, из-под ткани сочилась кровь. На руках и физиономии заметны свежие следы собачьих клыков – псы неплохо поработали! Говорить с пленным, в принципе, было не о чем.
– В броню козла! – распорядился Хантер. Бойцы подняли пленного, пинками погнав к боевой машине пехоты. Тот все еще пребывал в шоке от всего, что с ним случилось, и решил, что его сейчас будут кончать… Бача [16] дико заверещал и, вырвавшись из солдатских рук, бросился к старшему лейтенанту. Но не успел преодолеть и двух шагов, как мощный пес-овчар с серым чепраком на мокрой спине единым прыжком сбил его с ног, схватив за шею.
16
Главный пастух овец в горах. Здесь: афганский мальчишка, пацан. Обращение «бача» среди ветеранов афганской войны – особый знак единства.
– Фу, Янычар!!! – завопил вожатый, с силой отрывая пса.
– Командор, не убивай мине, не убивай! – умолял душман, размазывая по лицу грязной рукой слезы и кровь. – Я Наваль, племеннюк мулла Сайфуль! – довольно неплохим языком северного соседа быстро заговорил он. – Не убивай мине! Сайфуль дать за мине балшой бакшиш!
– Так ты – сын Найгуля? – Старший лейтенант вспомнил инструктаж начальника разведки.
– Да, командор! – Бача обрадовался, что шурави знает имя его отца.
– Правду говоришь, не врешь? – спросил Петренко, удивленный поведением парня.
Он слышал от многих сослуживцев, что плененные моджахеды держатся по-мужски, равнодушны к смерти и истязаниям. «Что ж, не бывает людей одинаковых, значит, и душманы бывают разные», – подумал «инженер человеческих душ», он же замполит.
– Правда гаварит, командор! – обрадовался Наваль, что с ним разговаривают, а не пристрелили, как собаку. – У мулла Сайфуль в зиндан ажидат три ваший аманат [17] : шурави-сорбоз из шаш-иш-шаш и два офицер из Джелалабад-дивизия. Сайфуль обязательна минят их на мине, обязательна минят, не убивай мине!
17
Заложник.
– Хорошо, – согласился старший лейтенант. – Если брешешь – повесим на рогах шайтан-арбы! – Он показал рукой на четыре ствола «Шилки».
– Нис-нис!!! – заорал племянник муллы. – Я чистий правда гаварит!
– Вот и хорошо. Ерофеич! – выкрикнул Сашка, обращаясь к командиру саперов, старшему лейтенанту Ерофееву. – Забирай свой «приз», организуй ему первую (но не последнюю!) медпомощь, чтоб дожил до обмена. Занимай со своей броней, бойцами и псами оборону за триста метров от холмов, границу не пересекай, по Пакистану без особой нужды не стреляй!
Сапер забрал Наваля, пинком загнав того в броню, откуда послышалось громкое рычание обозленных собак. В скором времени возвратился Лом с бойцами – закопченные, но довольные.
– Пожар погашен! – доложил он.
– Хорошо. Теперь – все по своим позициям! – обратился Хантер к подошедшему Дыне. – Нужно будет заминировать входы-выходы из кяризов, пристрелять каждый метр земли перед кишлаком, чтоб и мышь не проскочила. – Ему понравилось отдавать боевые распоряжения.
– Ты смотри, замполит, первые боевые, а как уже оперился! – Денисенко перевел все на шутки. – Еще позавчера утром спрашивал – что и как делать? А сегодня флажком красным, как тореадор на корриде, на виду у всего Пакистана размахивал! И вдруг такие трезвые и взвешенные распоряжения!
– Такова, Вольдемар, твоя военная доля, – принял шутку подчиненного, не обидевшись, Сашка. – Подчиняться старшему, приказом начальствующим над тобой поставленным…
– Ладно, потом дошутим! Бывай, замполит! – Дыня быстрым движением раскурил цигарку, затянулся и пошел к своим.
Броня рванула к границе, где и заняла позиции. БТР на всякий случай обработал пулеметами ближние скаты сопок, однако ничего подозрительного там не обнаружилось. «Шилка» с двумя Дыниными машинами оседлали грунтовки позади кишлака. Артиллерийская стрельба прекратилась, повисла внезапная, а потому и непривычная тишина. Петренко вскочил на броню, натянул шлемофон, собираясь доложить ротному о произошедших событиях.
– Хантер, прием! – сразу же раздалось в наушниках.
– Я Хантер! Слушаю тебя, Лесник! – Старлей был рад услышать командирский голос, несколько измененный радиопомехами.
– Что там у вас? – спросил командир. – За курганом мне тебя не видно, но чувствую – что-то происходит, а что именно – не знаю. Как вы там?
– Докладываю голосом, командор. – Хантер пребывал в бодром расположении духа, довольный боевыми успехами бойцов дозора вообще, а своими – в частности. – Во время броска напоролись на группу мятежников в количестве одиннадцати человек. Завязали бой, во время которого десять душманов уничтожены, один захвачен «на приз» саперными псами.