Волчье правило

Мне кажется, хорошую книгу от плохой всегда легко отличить. Когда ты читаешь хорошую, в твоем воображении, как на экране кинотеатра, разворачивается кинолента образов. Ты не читаешь книгу – ты ее видишь. А когда, кроме букв, ты не видишь ничего, книгу хочется отложить в сторону. В чем же секрет? «В сюжете», – возможно, скажете вы. Не буду с вами спорить, но добавлю от себя – в деталях.

У каждого, кто хотя бы раз побывал в Афганистане, была своя первая встреча с этой страной. Лучший, на мой взгляд, эпизод в знаменитом фильме «Девятая рота» – это момент, когда открывающаяся

рампа военно-транспортного самолета запускает утреннее солнце внутрь и оно будит солдат, прибывших на войну. Первое, что они видят, это Ми-24, зависший над «взлеткой». Первое, что слышат – призыв муэдзина «Аллах акбар!». Господь велик!

В этой книге, правда, рампа на аэродроме открывается куда проще. Тем более что, положа руку на сердце, в советское время ни в Кабуле, ни тем более в Баграме на аэродромах нельзя было так просто услышать муэдзина. Слишком далеко авиабазы находились от мечетей. Да и вообще эта книга – скорее литературный антипод «Девятой роты». Казалось бы, очень похожа на сюжет блокбастера ситуация, в которой оказались герои «Волчьего правила». Но Хантер, Пол-Пот, Логин, Спец – это люди, которые живут и умирают не под фонограмму, а под звуки настоящей войны. Вот она, лязгая порванными гусеницами БМП, крича команды вперемежку с матом, стреляя в слепую ночь из гранатометов АГС-17, смотрит на вас. Звуки войны. И запахи. И слова. Все это есть уже на первой странице романа, который вы сейчас откроете – и сразу же попадете на войну. Она была тяжелой и несправедливой. Советский Союз всей своей военной мощью влез в страну, которая и так давно воевала сама с собой. Советские маршалы собирались, игнорируя негативный опыт Александра Македонского и британских военачальников, победить Афганистан. А может, нужно было, как в анекдоте, который мне рассказал сотрудник американской разведки, попробовать взять его в аренду? Янки, кажется, именно так и поступают.

Кстати, о шутках и анекдотах. Их тут предостаточно. Они такие же настоящие, «афганские», как и все остальное в этой книге. А в любой шутке, конечно, есть лишь доля шутки. Баба-Яга, которая в Афганистане превращалась в Василису Прекрасную, – это из анекдота о неустроенных женщинах, отправлявшихся в Афганистан на поиски своей судьбы. Но разве с мужчинами дело обстояло иначе? Разве это неправда, что тысячи офицеров и прапорщиков предпочитали тянуть свои афганские сроки дальше, потому что там, «за речкой», они, теряя товарищей, сумели найти себя?

Многие оказались в Афганистане не по своей воле. Отправка туда солдат и офицеров в качестве наказания или вместо тех, кто, пользуясь связями, отсиживался «в тылу», – и такая практика существовала в Советской Армии. Об этом вы тоже прочитаете в книге. Но, правду следует признать, именно этот контингент «афганцев» и дал несуществующей уже стране огромное количество героев и просто достойных людей. Когда я встречаюсь с ними (жаль, что это бывает редко!) и мы ведем разговоры о войне, я подмечаю, что они всегда или почти всегда уважительно говорят о своих противниках. Это же подкупает и в романе – точность. Уважительная точность в описании действий моджахедов против Советской Армии. Причем такая, что, будь на месте читателя какой-нибудь советский военный цензор, то он непременно искромсал бы целые главы романа. Но нет уже военных цензоров. А в Интернете, при желании, можно найти все, что угодно, даже инструкцию по изготовлению мин.

Впрочем, такое «чтиво» имеет ценность для особой категории читателей. И вряд ли – художественную. Хотя главный герой, Хантер, Саша Петренко, наверное, читал бы его с удовольствием.

Хочу раскрыть одну из тайн автора. Когда я читал этот роман, как говорится, в виде рукописи, он назывался «Фас!». Этим словом Хантер заводил себя, заставляя действовать. В общем, «поднимал в атаку», как сказал бы он сам. У каждого на войне есть такое особое слово. Не «Ура!», не «Вперед!», а нечто очень личное. Неуставное. Жесткая команда самому себе. Произнося «Фас!», Петренко уже не мог повернуть назад. «Фас!» – и невозможно ничего изменить.

Еще одна тайна автора, которую я хотел бы узнать: какое заветное

слово использует сам Олекса Белобров? Наверняка оно спрятано где-то между строк этой книги…

Андрей Цаплиенко, журналист

– Да, сержант, заехали, блин, почти в Пакистан… – присвистнул Хантер, обращаясь к заместителю командира первого взвода. – Приперлись черт знает куда…

Спуск прошел без эксцессов – саперы выковыряли одинокую «итальянку». А вот внизу их ожидало сущее саперное минное бедствие. Псы бесновались, выли, как за покойником, и беспомощно крутились на месте, заглядывая в глаза своим вожатым.

Хантер, соскочив с брони, подбежал к саперам.

– Что произошло? – спросил у лейтенанта-«крота», стоявшего на колене, ковыряясь в земле.

– Вот сюрприз так сюрприз… – Тот нервно мял пальцами горстку пыли.

– Что это? – не въехал с первого раза Хантер.

– А ты понюхай, – предложил «крот». Хантер принюхался: от грунта несло химией.

– Что это за хренобень такая? – удивился он.

– Новое слово в борьбе минера с сапером, – послышалось сзади – то приблизился старший от саперов, старший лейтенант Ерофеев. – «Духи» раскидали тротил, перемолотый на мясорубке, по всей площади этого плацдарма. – Он окинул рукою вокруг.

– И потому собаки так себя ведут? – спросил Хантер.

– Да. – Старший лейтенант Ерофеев в сердцах выматерился в адрес моджахедов и всей их родни до десятого колена. – Псы ничем помочь не могут, теперь один выход – тралить вручную, с помощью щупов и миноискателей.

Саперы продолжили работу – выстроились полукругом и потихоньку двинулись вперед, приступив к смертельно опасному поиску. И двигались со скоростью дряхленькой бабульки. Прошли всего-то метров двадцать пять, а выкатили и обезвредили девять мин!

Дальше – больше: мины были на каждом шагу! Движение колонны остановилось. Все внимание сосредоточилось сугубо на борьбе с минами – самой реальной на данный момент опасностью, которая угрожала здесь и сейчас. Мулла Сайфуль все правильно рассчитал. Момент для нападения был выбран очень удачно.

Среди гула двигателей и взрывов обезвреживаемых мин как-то тихо, почти по-домашнему крякнул выстрел из «бура» [1] . Он был точным: лейтенант – командир саперного взвода – получил пулю в грудные пластины бронежилета.

Долбануло так, что мама не горюй – взводного откинуло метра на два, он сучил ногами, лежа навзничь, хрипя что-то неразборчивое. Саперы отреагировали моментально – попадали, отстреливаясь. Двое бросились ко взводному, волоком потащили к бэтээру [2] . Остальные отползали под защиту брони, не прекращая стрельбы. Собаки тоже ползли, почти сливаясь с землей. Было заметно – такое уже случалось в саперной жизни, – что все делалось быстро и со знанием дела. Стрелок саперного БТР повернул башню и влупил дуплетом по дувалу, откуда напаскудил вражий снайпер.