Волчье время. Продолжение
Шрифт:
В глубине души Олварг всегда считал гвиннов сборищем невежественных, вороватых дикарей. Они провозгласили его королем, поскольку убедились в силе его магии, но он не заблуждался относительно их верности. Пока гвинны испытывают страх перед адхарами и верят в то, что он сумеет дать им славу и богаство, они будут подчиняться его приказаниям. Но они никогда не станут следовать за ним с такой восторженной готовностью, как воины его отца, которые, казалось, были влюблены в Наорикса, как в женщину. Если гвинны решат, что они стали жертвами злых чар, с которыми король бессилен справиться, восстановить боевой дух в отряде будет исключительно непросто - и особенно теперь, когда люди подавлены из-за присутствия адхаров. Впрочем, Олварг вправе был гордиться уже тем, что он сумел составить из людей типа Рыжебородого подобие нормальной армии.
Когда он оказался в этом мире в первый раз, его будущие подданные представляли из себя разрозненный, разбитый на враждующие кланы народ, без конца менявший племенных вождей и промышляющий набегами на процветающих соседей - Эсселвиль и Дакарис. О том, чтобы завоевать и удержать чужие земли, гвинны в тот момент даже не помышляли. Война в их понимании были подобием разбойничьих
Олварг никуда не торопился - он умел терпеть и ждать. По правде говоря, вся его жизнь состояла из ожидания. Сперва он ждал, пока умрет отец. С тех пор, как он стал достаточно взрослым, чтобы научиться скрывать свои истинные чувства, они с Наином как будто бы играли в сложную игру, в которой каждый притворялся тем, кем совершенно не являлся. Наорикс изображал отца, который заинтересован в нем, как в сыне и наследнике, а Олварг делал вид, что верит в этот спектакль, и, в свою очередь, изображал почтительного сына. Временами Олварг спрашивал себя, сколько этого лицемерия он еще сможет проглотить, и ему вспоминалась слышанная в детстве сказка о болване, который поклялся выпить море. И все же он бы продержался до конца - а вот у Наорикса, как обычно, не хватило выдержки. Желание отдать престол Валлариксу в обход законного наследника в конечном счете перевесило все прочие соображения, и Наин, закатив для вида гневную истерику из-за пары сотен висельников, с которыми Олварг поступил единственно разумным образом, изгнал наследника из города, бросив ему в лицо, что больше не считает его своим сыном. Смешно сказать, но поначалу Олварг в глубине души надеялся на то, что Сивый вмешается и заставит Наина изменить свое решение - хотя Сивый никогда не проявлял к нему особенной симпатии, предпочитая Олваргу его слюнявого младшего братца, старик нередко защищал его перед отцом, руководствуясь при этом (как и в остальных своих поступках) какими-то мутными и недоступными нормальным людям соображениями. Но в данном случае Сивый не счел необходимым вмешиваться, лишний раз доказав, что его разглагольствования о том, что император прежде всего должен охранять оставленные Альдами законы, были просто пустословием. "Законность" волновала Сивого ничуть не больше, чем его отца - в противном случае он никогда не допустил бы, чтобы титул императора достался его брату.
Когда Наорикс приказал объявить, что его старший сын скоропостижно скончался, Олварг понял, что ждать придется дольше, чем он поначалу думал. Он подозревал, что Наин не настолько глуп, чтобы на самом деле потерять его из виду, и довольно скоро убедился в том, что это так. За ним продолжали наблюдать. Ему даже передавали деньги - Наин, видимо, решил, что посылать ему подачки лучше, чем дождаться, пока оставшийся без средств к существованию наследник совершит какой-нибудь отчаянный поступок. Но вступать в контакт со старшим сыном император не желал. Он не написал ему ни одного письма и ни разу не поручил посыльным, отдававшим деньги, передать что-нибудь на словах. Впрочем, в этом не было необходимости - Олварг и так отлично знал, что бы сказал ему отец: "Я знаю, где ты. Знаю, чем ты занимаешься. Если попробуешь связаться с кем-нибудь из тех, кто тебя знает, и опровергнуть слухи о твоей кончине - я позабочусь, чтобы эти слухи стали правдой".
Известия о том, что происходит в императорской столице, доходили до него с изрядным опознанием. Он был, наверное, последним, кто узнал, что ко двору доставили чумазую девчонку, которую отец зачал от энонийской шлюхи. Наорикс не постеснялся поселить девчонку во дворце, хотя все знали, что его повторный "брак" произошел еще при жизни королевы. Наорикс тем временем увез своего нового наследника в Каларию - и скоро вся страна с восторгом обсуждала, как блестяще юный принц проявил себя в сражении за Олений брод. Но, хотя все эти новости причиняли Олваргу почти физическую боль, он ни разу не дал воли своей ярости - он ждал. И ждал, как выяснилось, не напрасно. Пока император пропадал в Каларии, наслаждаясь тем, что составляло его жизнь - то есть походом, войсковыми шлюхами и обожанием своих военачальников, Олварга разыскал Галахос. Надо отдать ему должное - Галахос раньше остальных сообразил, что человек вроде Вальдера никогда не станет стоящим правителем, и сделал ставку на старшего принца. К сожалению, Галахос ничего не знал о Сивом, так что полагал, что нужно просто отыскать аристократов, недовольных Наином Воителем, и сообщить им, что Интарикс жив, после чего позволить знатным лордам подготовить заговор самостоятельно, и поднести ему корону, так сказать, на блюдечке. Но Олварг куда лучше представлял себе, с чем именно им предстоит столкнуться, и отлично понимал, что главная проблема - не вельможи и не рыцарство, которые поддержат императора, а Леривалль, Тайная магия и Сивый. Принести настоящую победу в этом деле могла только магия.
Олварг мечтал о магии с тех пор, как мать впервые рассказала ему историю их рода. Несмотря на свое отвращение к учебе, в детстве он проводил бесконечные часы над книгами, пытаясь пробудить в себе наследный дар - но ничего, конечно, не достиг. Однако в разговоре с ним Галахос как-то раз обмолвился о древней Силе, находившейся в Галарре, и эти слова запали ему в душу. Олварг воспринял появление Галахоса, как дар судьбы - не потому, что тот мог стать ценным союзником в грядущем заговоре, а потому, что Олварг считал знания своего бывшего наставника ключом к Галарре. Впоследствии, когда Галахос окончательно превратился в запуганного, боящегося собственной тени человека, готового беспрекословно выполнить любой его приказ, было особенно забавно вспоминать, каким осведомленным и могущественным он казался ему в прошлом - до того, как Олварг овладел силами Темного Истока.
Идея с коронацией Валларикса была отличной, но увы - затея провалилась. К этому моменту Олварг уже начал понимать, что он не сможет получить свое наследство с помощью одной лишь магии. Ему была необходима армия. К этому моменту в распоряжении Олварга было пять Безликих, и со временем он надеялся увеличить их количество до нескольких десятков, но составить войско из одних Безликих было невозможно - как ни велики были теперь его возможности, Олварг все же осознавал, что поддержание контроля над подобной армией убило бы его на месте. Основное преимущество Безликих - то, что они практически не имели своей воли, следуя только его приказам - было в то же время и их главным недостатком. Мало было создать Безликих, нужно было ими управлять. Меньше всего на свете Олваргу хотелось проверять, что будет, если они выйдут у него из подчинения. Тогда-то Олварг решил, что создаст свою армию самостоятельно, причем займется этим где-нибудь подальше от Адели и от Сивого.
Олварг довольно смутно представлял, что собой представляет Тайная магия, о которой так любил поразглагольствовать Седой, но то, что эта враждебная всем его планам Сила в самом деле существует, не вызывало у него ни малейших сомнений - как иначе объяснить, что его чумазая, незаконнорожденная сестра встретилась с айзелвитом Тэрином, а потом еще и родила от него сына?.. Галахос толковал ему про королевское происхождение и про наследство Энрикса из Леда, но, по правде говоря, Олварг возненавидел бы "племянника" без всяких дополнительных причин - за то, что маленький ублюдок тоже был потомком Наина и энонийской шлюхи, за то, что Сивый и Вальдер, казалось, не жалели ничего не свете, чтобы сохранить бастарду жизнь, но главное - за то, что этот выродок родился с помощью проклятой Тайной магии, внушавшей ему безотчетный страх. Даже сейчас Олварг не мог простить себе, что оба раза, когда Крикс оказывался в его власти, он каким-то чудом ухитрился уцелеть. Впрочем, всему на свете рано или поздно настает конец, и Меченому, столько лет мешавшемуся у него под ногами, тоже оставалось недолго - если, разумеется, предположить, что он был еще жив. От своих осведомителей, находившихся в Руденбруке, Олварг знал, что Крикса и Атрейна выслали из крепости, и сейчас они едут к Каменным столбам. Олварг послал наперехват своих Безликих, приказав доставить ему голову дан-Энрикса и его меч. Отдав этот приказ, он внутренне поежился от сознания того, что он по-прежнему испытывает страх. Сивого он убил медленно, смакуя каждую деталь, пусть даже старый негодяй сильно подпортил ему удовольствие, но мысль о том, чтобы еще раз встретиться с дан-Энриксом, пусть даже ради мести, совершенно не казалась ему соблазнительной. Он должен был признаться самому себе, что он ни в коем случае не хочет видеть своего врага живым, не хочет слышать его голос или встречаться с ним взглядом. Он хотел лишь одного - удостовериться, что Меченый убит, и что он больше никогда его не потревожит.
Оставался еще Истинный король. До него самого, как, впрочем, и до Эсселвиля, Олваргу не было никакого дела, но он не хотел, чтобы какая-то случайность помешала планам, над которыми он трудился двадцать с лишним лет. Пока что Истинный король как будто бы раздумал выступать на Марахэн, но при его характере ни в чем нельзя быть до конца уверенным. Олваргу не хотелось, чтобы из-за этого щенка ему пришлось отвлечься в самую неподходящую минуту.
Когда их войско покидало Марахэн, его солдаты, для которых Руденбрук имел гораздо бОльшее значение, чем для их предводителя, казались очень воодушевленными. Еще бы - до сих пор эта война была лишь чередой постыдных поражений, но теперь, когда их возглавляет сам король, все должно было перемениться раз и навсегда. И вот, вместо стремительного марш-броска к вражеской крепости, они вторые сутки кружат по болотам, так что даже самым недалеким становится ясно, что творится что-то непонятное, и вот - его гвардейцы уже пялятся в туман, как будто ожидают, что из этой белой пелены на них вот-вот набросится какое-то чудовище. Олварг в бессильной злобе заскрипел зубами. Он считал, что после смерти Сивого Туманный лог можно спокойно сбросить со счетов. По мере того, как сила Темного истока возрастала, мир вокруг менялся - Олварг чувствовал это предельно ясно, хотя и не смог бы объяснить суть этих перемен. Но одно не вызывало никаких сомнений - в этом новом мире Альдам места не было. Они должны были погибнуть, как бабочка, дожившая до первых холодов. Кто мог подумать, что даже теперь, когда Исток не позволяет им и носа высунуть из своего зачарованного замка, Альды все еще будут путаться у него под ногами!.. Проклятый Леривалль, ни зги не разглядишь в этом тумане. Еще один такой день - и им наверняка придется повернуть назад.
При одной мысли о подобном унижении кровь бросилась ему в лицо. С тех пор, как Олварг осознал, что он не может черпать силу Темного Истока, словно из какого-то бездонного колодца, а берет каждую каплю магии взаймы, он пользовался этой Силой очень осторожно, словно скряга, который спит на сундуке, набитом золотом, но в кошельке держит только засаленные медные монетки. Но сейчас Олварг осознал, что у него не остается выбора. Сколько бы Силы ему не пришлось потратить, и какой бы ни была ее цена, но Леривалль необходимо уничтожить раз и навсегда.