Волчьи ночи

Жабот Владо

— Он, который мог явиться с громом и молнией, который мог подчинить себе мир огнём, пламенем и страшными бедствиями, который мог в одно мгновение добиться того, чтобы все как один, испуганные и смиренные, упали перед Ним ниц. И в один голос твердили Ему о преданности…

Вероятно, Михник тоже слушал его.

И Куколка, и Эмима…

— Упали бы ниц владыки, — расхрабрившись продолжил он. — Упали бы полководцы. Упали бы армии. Все, богатые и бедные, правые и неправые, ползли бы к Его ногам и с испуганным сердцем отказались бы от всякой гордыни, всякой лжи, всякого честолюбия, зависти и злобы, от всего, что порождает зло… чтобы под стопами Всемогущего была только

ровная чистая белизна. Только смирение, братья и сестры. Без капли сопротивления в побеждённой груди.

Он даже позволил себе многозначительную паузу.

— Ведь Он не пришёл с молнией и громом, — словно в утешение он понизил голос… — не с бедствиями и несчастьями… Пришёл маленьким беспомощным ребёнком, дорогие мои. Не во дворец. Не в храм. Но в хлев. В ясли. И именно из этого жалкого хлева, из этих яслей в наши сердца, как волшебный дар, воссиял свет. И каждый из нас принял этот волшебный дар…

На мгновение он замолчал.

Мысль как-то прервалась.

И молчание, которое давило снизу, показалось ему пучиной, готовой поглотить его в любой момент….

С хора в низкой тональности, как-то угрожающе мрачно подали голос трубы органа. А в некоторых глазах там, внизу, появились холодно-красные жёсткие всполохи.

— И что же представляет из себя этот дар?

По сути дела, он и самого себя спрашивал.

— Заглянем в свои души, — он терял силы.

Он напрасно искал ответ.

Зловещий голос органа всё больше набирал силу…

Он почувствовал, что они больше не ждут ответа… что они перестали его слушать.

Что они прислушиваются к органу, трубы которого взвыли в зловещем аккорде… Было бесполезно встревать в этот аккорд. Бросаться в эту тяжёлую и тёмную волну, этот багряный сумрак, захлёстывавший мысли и взгляды тех, кто был внизу. Было бы бесполезно вещать им о Божьей любви… о заповедях… об утешении… о божьей милости… И потом, в спокойное ясное тремоло, он тоже не решился что-то кричать, поскольку сильный женский альт протяжно и грозноустрашающе затянул: «Виииилу-у-у-у-ймоооо».

Он выбежал на улицу.

Сам не зная как.

В церкви творилось что-то ужасное.

И в церковном доме тоже…

Скорее вниз, по склону, по снегу… Он спешил и спотыкался, бежал между дубами и кустами боярышника и ущельями, которые темнели и, вместе с тем, белели в мутном свете. А эта дрожь, это завывание в женском альте, всё ещё звучало в ушах и означало глубоко запрятанную боль, и ужас, и муку, и необходимость бегства. За каким-то утешением. Может быть, у декана… Может быть, у епископа… А может, в мягкой белизне — зовущей, готовой принять…

Его не пугала ни эта белизна, ни холод, ни разбросанные между деревьев пятна лунного света. Он знал, что хотя бы к декану сможет пробиться… Пытался успокоить себя. И спокойно определить направление движения. Избежать этих коварных зарослей на склоне, этих обледеневших и скользких обрывов — и найти тропу, которую он потерял там, наверху, возле церкви; она всё равно должна была быть недалеко от того места, где он свернул в кустарник. Однако в этот раз даже в этих зарослях и между деревьями идти было не так уж трудно. Он проваливался не слишком глубоко. Иногда даже мог идти довольно широким и торопливым шагом… и не так часто огибал какие-то пропасти, овраги или заросли — обходил их и снова, напрямую, спускался вниз к равнине, открывающейся взгляду — широкой, освещённой лунным светом.

Однако, когда он свернул прямо к Врбью, когда ему показалось, что он доберётся туда без всяких трудностей, его поджидала неожиданность… Вербы росли и слева, и справа. И камыш тоже. Правда, Рафаэль

понимал, что на этот раз спустился с холма иначе, чем обычно, что он не обращал достаточного внимания на заросли и растительность по сторонам от спуска, поскольку знал направление, а в лунном свете совершенно чётко были видны холмы с правой стороны по ходу движения, по которым он ориентировался. Но теперь он не видел их между зарослями кустарника и вербами. Некоторое время это его совсем не беспокоило. Он просто спешил. А потом… ему захотелось вернуться, к холму, к этим зарослям у его подножия, мимо которых он вначале пошёл напрямик — и вскоре после этого… совсем скоро повернул направо…

Позади себя он услышал шум.

Похожий на шаги…

Вслед за тем кто-то тихо позвал его с другой стороны.

Он хотел убедиться, что это вызвано игрой воображения, волнением… но постоянно, снова и снова слышал за собой всё то же поскрипывание снега, всё те же шаги, тот же шум, который можно было объяснить порывом ветра или жганьем…

Он всё-таки повернул назад и попытался вернуться к зарослям возле подножия холма.

Но зарослей больше не было.

Только вербы и камыш, и какие-то прикрытые снегом завалы, только это и было вокруг… Холодное и белое одиночество, которое однажды — раз и навсегда — сомкнётся, да так и останется. Которое может означать только одно…

Вот только потом оно всё-таки открылось. Широко распахнулось… белое, под луной в зените. Белое чистополье. Белая равнина, похожая на пашню, у которой нет ни конца, ни края.

И молчание означало ту же белизну… и лучики света, блёстки лунного света и большого белого пса с холодными чёрными глазами, который, опустив морду, следовал за ним спокойно и бесшумно.

ф

ФОРУМ СЛАВЯНСКИХ КУЛЬТУР — международная организация, призванная устанавливать культурные связи между государствами, говорящими на славянских языках. Основной целью Форума является представление традиций и культур славянских стран как внутри, так и за славянскими пределами. Деятельность Форума направлена на повышение узнаваемости и присутствия славянских культур как основы для взаимного понимания и приятия различными народами друг друга.

www.fsk.si

Ю^O

СТО СЛАВЯНСКИХ РОМАНОВ

Проектом «СТО СЛАВЯНСКИХ РОМАНОВ» Форум славянских культур открывает интенсивный книгообмен между славянскими народами, а также распространение славянской литературы в неславянском мире. Государства-участники проекта с помощью партнеров, профессиональных объединений, выбрали по десять романов, опубликованных после падения Берлинской стены. Единственным критерием отбора является художественная ценность произведений. В проекте нашел отражение опыт наших стран переходного периода, глобализационной волны и переживаний прошлого. Нас ждут захватывающие интеллектуальные приключения и неожиданные открытия.

Владо Жабот (р. 1958) — словенский писатель, лауреат Премии фонда Франце Прешерна (1996), в течение 2003–2007 гг. председатель Союза словенских писателей, инициатор многих значимых литературных и культурных проектов. В его произведениях особую роль играет переживание неизведанного, таинственного. Знаток славянской мифологии и христианской традиции, тонко чувствующий природу и человека как ее неотъемлемую часть, в своих прозаических произведениях В. Жабот достигает такой насыщенности образов, концентрации смыслов и ритма, которая роднит их с поэзией.