Волчьи ягоды
Шрифт:
— Присаживайся, брат! — Березняк не стал протягивать Антону руки, но из-за стола поднялся, отодвинул свободный стул. Это жест большого уважения.
— Благодарю.
— Каким ветром тебя к нам надуло? Дело есть, или так, на интерес, пришел?
— А если на интерес?
— Да без разницы, мы тебе всегда рады…
К Антону подскочил угодливый официант, но тот выразительно крутанул указательным пальцем — дескать, на свое усмотрение. И по ополовиненной бутылке на столе щелкнул пальцем — именно это он и собирался пить.
Пить
Официант сбегал за водкой, угодливо наполнил рюмку. Чокаться пришлось с одним Березняком, потому что за столом остался только он. Остальные разошлись, и вовсе не из-за неприязни к Антону. Похоже, Березняк задумал серьезный разговор.
— Я так понимаю, бизнес у вас идет в гору, — начал вор.
— Это ты о чем? — недовольно глянул на него Антон.
— Ну, апрельская выплата на десять «штук» больше, — скорее с ехидством, чем с благодарностью сказал Березняк.
— Я здесь ни при чем. Ты же знаешь, я за что купил, за то продал…
— Ну да, всеми делами твоя баба заправляет…
— Она еще до меня эти дела запрягла, так что не надо.
— Ну, запрягла и запрягла… Баба у тебя конкретная, не вопрос. Огонь-баба! И откуда такие берутся?
— Берутся. На мою голову, — ухмыльнулся Антон.
— Что-то не так?
— Да нет, нормально все…
— Да, тебе от Коротая привет. Помнишь такого?
— А я ничего не забываю… Жив еще бродяга?
— Жив. Только недолго ему осталось. Тубик у него, помирать его выпустили. Коротай тебя хорошо помнит. Я ему сказал, что в казенном доме ты свой, а здесь на воле — сам по себе, а он ответил, что так не бывает.
— К чему разговор, Виктор Петрович?
— Да вот смотрю на тебя и жалею. Жаль, что такой человек у бабы под юбкой пропадает.
— Кто у бабы под юбкой?! — вскинулся Антон.
Березняк не мог проигнорировать этот выпад в свою сторону. Антон ведь и спросить мог — не сейчас, так в ближайшем будущем. Все ведь знают, что он не пустослов.
— Тсс! Не горячись, брат! Я же без обиды… Но факт есть факт. Кара твоя всеми делами заправляет, а не ты…
Антон вздохнул, достал из кармана бумажник, вытащил оттуда стодолларовую купюру, положил на стол — дескать, это за водку, которую он заказал. Встал и, не прощаясь, направился к выходу. Спрашивать он с Березняка не станет, но и сидеть с ним за столом больше не хочет. Не для того он сюда приходил, чтобы нотации выслушивать…
К машине он шел с оглядкой. Головой не крутил, но пространство за спиной прослушивал. Вдруг тот же Лапа подкрадется к нему сзади? Вдруг Березняк ему отмашку дал?
Антон беспрепятственно дошел до машины, сел за руль. В гостиницу он поедет, где провел последние две ночи, снова закажет себе в номер выпивку. Но двигатель почему-то не заводился. По ходу, кто-то картофелину в выхлопную трубу забил.
Он почти угадал.
— Антон! — От парадного входа с сигаретой в зубах шел Березняк. — Ты это, брат, извини. Просто обидно за тебя…
— Обидно, когда обижают.
— Коней не гони! Давай нормально поговорим… Пошли в кабак, братва ждет.
— Если я ушел, то не возвращаюсь.
Антон сел в машину, завел двигатель. Но Березняк не оставлял в покое, подсел к нему на переднее сиденье и спросил:
— Выпить есть?
— У меня не кабак…
Но выпить у Антона нашлось — в бардачке лежала целая бутылка «Хеннесси». Он достал ее, открутил пробку, подал Березняку. Тот отхлебнул и вернул ему со словами:
— Из горла со мной не брезгуешь?
— Слышь, Виктор Петрович, ты хоть и в законе, но здесь никого нет, так что я ведь и ударить могу.
— Ты можешь. Ты реально можешь, — совершенно серьезно проговорил вор. — Потому что ты не «баклан» какой-то. Крыльями зря не машешь, а летишь высоко. Нам такие люди нужны.
— И дальше что?
— Бросай свою бабу, к нам давай, реальные дела будем делать…
— А без меня никак?
— Почему никак? Мы тут казино на днях взяли, у «пиковых» отбили… Кстати, насчет тебя разговор был. Батум на тебя злится.
— Так в чем же дело? Пусть предъявляет.
— Ты же с нами, как он может? Ну, он думает, что с нами…
— А я с Карой, да? — съязвил Антон.
— Кара тоже в авторитете. Не воровской, но авторитет. И дела за ней реальные. И ответ она конкретно дать может. Батум это понимает, поэтому не дергается. Так что… — Березняк взял паузу и запил ее коньяком.
— Так что? — поторопил его Антон.
— Ну, выбор за тобой. Или ты с нами, или ты с ней. И так для тебя хорошо, и так. Только с нами ты сам поднимешься, а без нас так и останешься под ней…
— Как я поднимусь?
— А разве Анфас тебе не говорил? Тяжмашевские тебя уважают, плюс наш авторитет. Если мы подпишемся, ты их точно всех под себя поставишь. А мы подпишемся… Из уважения к тебе. Из уважения к себе. Карина — баба крутая, но ты сам знаешь, что зажимает она лавэ. А мы братву в зонах «греем», ты сам должен понимать, какие это расходы…
— Да я-то понимаю, только Карину так просто не задвинешь.
— Ну, если очень захотеть…
Антон вдруг почувствовал себя в подвешенном состоянии. Мало того, что в нем возникло ощущение невесомости, так его сознание стало раздваиваться. Одно полушарие тянулось к Карине, другое отталкивало ее… Карина любит его, и он не мог ее предать. Но ведь Карина сама предала его, изменила ему. Может, она только и делала, что грешила на стороне? Ну да, привыкла подставляться, пока он срок мотал, а теперь остановиться не может. Ну, и кто она после этого?