Волчьи ягоды
Шрифт:
Та сама подошла к ней, забрала апельсин, взамен передала скрученный в трубочку лист бумаги и усмехнулась:
— Меняться будем?
Слишком уж выгодным был такой обмен, чтобы Карина возмутилась. Она махнула рукой на апельсин, развернула записку. И только тогда спохватилась. Что, если на бумаге — споры сибирской язвы, которые она сейчас вдыхает? Карина угрюмо усмехнулась.
— Что-то не так? — покосилась на нее Варвара.
— Да нет, нормально все. Спасибо тебе.
Не похоже, что Варвара
«Малява» пришла от Антона. Он писал, что тяжмашевская бригада встала под него целиком и полностью, но переживать ей нечего. Как только Карина выйдет на свободу, все вернется на круги своя. И про Соколова он все узнал — эта сволочь действительно работала по указке, мало того, что Карину подставила, так еще и показания против нее дает. Антон писал, что в курсе всех событий, сложа руки не сидит, поэтому шансы у нее на скорую свободу есть. Но, предупреждал он, Карина должна вести себя в камере очень осторожно: возможно, на нее готовится покушение…
— Эй, ты чего? — чересчур уж громко спросила Варвара.
Карина оторвалась от чтения, внимательно посмотрела. Интересно, почему Марина так заколотилась? И почему вид у нее бледный? И глаза почему прячет?
Карина протянула руку и позвала Марину, продолжавшую очищать апельсин:
— Давай сюда!
Та обрадовалась, подскочила к ней, протянула апельсин.
— Кстати, откуда такое богатство? — спросила Карина, глядя на девушку.
— Так это, посылка была.
— От кого?
— Ну, с воли…
— Не помню я, чтобы тебе посылку приносили.
— Так я на свидании вчера была…
— С кем?
— Ну, с Мишкой…
Карина помнила, в каком настроении Марина вчера вернулась в камеру после свидания. Расстроенная, подавленная, слова клещами не вытянешь. Да она и не пыталась раскрутить ее на разговор. И пакет у нее был, небольшого размера пакет, там всего пять-шесть апельсинов и могло поместиться.
— Вкусный? — Она подбросила апельсин вверх и тут же поймала его.
— Очень.
— Ну, тогда тебе повезло. — Карина разломила плод надвое и одну половинку протянула сокамернице. — Угощайся!
— Да нет, спасибо, я не хочу, — вымученно улыбнулась девушка.
— А ты через не хочу.
— Да нет, больше не смогу, — мотнула головой Марина.
— Так я помогу. — Карина неожиданно ударила ее кулаком в солнечное сплетение, а затем взяла на удушающий прием.
Марина инстинктивно разжала челюсти, чтобы хватануть побольше воздуха, и Карина сунула ей в рот четвертинку апельсина:
— Жуй!
Но Марина тут же выплюнула его.
— А чего так? Не хочешь травиться?
— Не хочу!
— Что
— Не знаю.
— Апельсины откуда?
— Ну, Мишка принес.
— Принес и сказал, чтобы ты мне их скормила? А менты его слушали, и ничего, да?.. Откуда апельсины?
— Ну, человек один передал.
— Что за человек?
— Не скажу… Меня потом убьют!
— Вот именно, что потом. А я тебя сейчас, тварь, удушу! Кто этот человек?
— Я не знаю, — конвульсивно прохрипела Марина.
— Ну да, не тюрьма здесь, а проходной двор… Любой может подойти, любой может заказать…
Карина снова схватила девушку за горло и снова услышала: «Не знаю!..»
А потом в камеру зашли надзирательницы, скрутили ее и отправили в карцер за нарушение режима.
Лед тронулся. В помещении для допросов Карину ждал не только следовать, но и адвокат. Это был солидный представительный мужчина лет сорока с умными проницательными глазами. Аркадьев Павел Ильич.
— Приятно познакомиться, — с мрачной усмешкой сказала Карина. — А то меня здесь без адвоката прессуют. Ни адвокатов, ни свиданий, ни передач. Беспредел какой-то, тридцать седьмой год отдыхает…
— Это не беспредел, — отвел глаза в сторону Прудников, — это просто стечение обстоятельств…
— Ага, стечение обстоятельств. Вчера меня пытались отравить… Меня заказали, Павел Ильич, банально заказали. Было совершено покушение на мою жизнь. И что? Эту ночь я провела в карцере, на хлебе и воде. Меня пытались убить, и я же осталась виноватой…
— Карина Васильевна, у нас будет время, вы подробно все опишете, — выразительно глядя на следователя, произнес Аркадьев, — а мы обязательно примем меры. Уверен, что прокурор по надзору очень заинтересуется этим делом.
— Я же говорю, это стечение обстоятельств, не более того. На самом деле никаких мер дискриминационного характера к гражданке Пахомовой не применялось! — смущенно выпалил Прудников.
— Да, но почему меня только сегодня допустили к моей подзащитной?.. Ладно, будем разбираться. А пока мне хотелось бы знать, в чем вы обвиняете Карину Васильевну?
— Вы сами должны это знать, — раздраженно проговорил следователь и отвернулся к окну.
— Это не разговор…
— Статья сто тринадцатая — истязание, статья сто двадцать шестая — незаконное лишение свободы. Есть показания потерпевшего, есть заключение судебно-медицинской экспертизы. Да и ваша подзащитная во всем призналась…
Карина невесело вздохнула. Увы, ей пришлось признать свою вину. Не сразу, но все-таки она созналась в том, что продержала Соколова под замком целую ночь. И в том, что ударила его… Она не хотела, чтобы рубоповцы всей своей мощью наехали на тяжмашевскую братву.