Волчьи ягоды
Шрифт:
— Я?.. Под чеченцев?.. — протянул Косолап. — Ты гонишь?
— А может, тебе вообще барахолка не нужна? Зачем тебе этот геморрой? Там же менты, «любера», чечены, куда ни ткни, везде засада… А если еще блатные навалятся? Это посерьезнее будет.
— Да меня это не пугает, — замялся он.
— Не боятся только психи, — усмехнулась Карина. — Всем страшно.
— И тебе?
— И мне… Поэтому я к тебе и пришла. Если мы объединимся, бояться нам нечего. Полсотни бойцов — это реальная сила…
— Ну, в общем, да, — повелся Косолап.
— Тогда
— А кто рулить всем будет? — озадаченно поскреб он за ухом.
Карина знала, кто должен встать во главе всей поселковой братвы, но не рискнула об этом говорить. Замашки у нее мужские, но все-таки она женщина. А главное оружие женщины — красота, обаяние и хитрый ум.
— Ты будешь рулить своими, Шах будет рулить нашими. Делим поселок пополам и «дружим домами». Ты боксер, Шах боксер, а я ваш рефери. Если что не так, дам команду «брек» и разведу по углам… Подчиняться мне не надо. Но слушаться надо…
— Блин, и это говорит мне девчонка с ногами от ушей!
Карина высоко подняла правую бровь и ярко блеснула глазами. Да, именно такая девчонка и предлагает ему реальный вариант.
— Это говорит мне девчонка, от которой мурашки по коже! Блин, если бы я не знал тебя, Кара, то послал бы далеко-далеко… Но я тебя знаю! Ты не баба, ты огонь!.. Я же помню, как ты мне кастетом в глаз зарядила! — Косолап провел пальцем по старому шраму над правой бровью.
— Ну, мне тоже тогда досталось… — Она ладонью огладила волосы, под которыми скрывался шрам.
В той драке, о которой шла речь, она ударила Косолапа, а кто-то шарахнул ее арматуриной по голове. Она тогда выползала из гущи боя… Давно это было, еще прошлой весной…
— Сколько мы дрались, а какой в этом толк? — вызывающе спросила она. — Дом культуры ваш? Так он нам и не нужен. Мы выросли из этих штанов. И вы тоже выросли. Поэтому наши маленькие штаны сшивать надо, чтобы одни большие получились, иначе совсем без штанов останемся…
— Ну, ты меня убедила…
— Тогда все решено.
Карина сказала то, в чем сомневалась. Она не обсуждала с Шахом свои планы, и, возможно, он пошлет ее куда подальше. Но сейчас ей никак нельзя было выказывать свои сомнения. Она повела игру, банк в котором мог сорвать только беззаветно уверенный в себе человек. Нельзя давать слабину, иначе Косолап усомнится в ней и не поведется на ее хитрую уловку.
— А как поселок делить будем?
— «Стрелка» завтра будет. В шесть вечера к «Подмосковью» подъезжай, я отдельный кабинет организую. Шах там будет, поговорим, обсудим все. Уверена, что никто никого не обидит.
— Ну, что ж, посмотрим.
— Нормально все будет. Если ты не подведешь.
— За меня будь спок.
— Тогда завтра с утра давай на рынок. Нам нужен большой шухер.
— Сделаем.
— Точно? Смотри, там менты…
— А когда мы ментов боялись? — пренебрежительно усмехнулся Косолап.
Только как-то неубедительно это у него вышло. Может, и не боялся он ментов, но опасения были. Одно дело привлекаться за драку и совсем другое — за погром на рынке, и он прекрасно это понимал. Но еще больше его привлекал сладковато-слезоточивый запах денег, и он готов был на многое ради них. На многое, если не на все…
Карина облегченно вздохнула, когда Косолап исчез из виду. С ним она договорилась, осталось только загнать в угол Шаха. Он крут, этот парень, очень крут, но Карина знает его наизусть, и в этом его слабость. Шах считает себя очень умным, но все равно сверху будет она, а не он. И Косолап никуда от нее не денется…
Глава 5
Страна вступала в эпоху рыночных отношений. Шмотки в свободной продаже — не надо за фарцовщиками бегать, достаточно на барахолку съездить. Только цены там не государственные, а самые что ни на есть рыночные. И с машинами та же ситуация. Госцена «девятки» — десять тысяч, но так это очередь отстоять надо, причем не один год. А если есть деньги, можно взять машину на рынке. Только уже не десять «штук» придется выложить, а все сорок…
Но с этих сорока тысяч продавец должен налог солидный заплатить, поэтому хитрят мужики. В купчей одну цену указывают, а на руки требуют другую.
— Держи, братан, здесь тридцать «штук», как договаривались. — Кобзарь, казалось, расцеловать готов был на радостях этого парня с лошадиным лицом и прохиндейскими глазками.
«Девятка» почти новая, восемьдесят девятого года выпуска. Красная, как пожар, — огнем на солнце отливает.
Продавец не один, с ним два крепких на вид парня, типа, охрана. Знакомых своих для прикрытия взял. Только эти ребята умирать за своего дружка не станут, разбегутся при первой же серьезной опасности, в чем Карина ничуть не сомневалась.
Но парень с лошадиным лицом верил в своих приятелей. Поэтому и взбрыкнул, не досчитавшись пятнадцати тысяч.
— Э-э, какие тридцать? Это пятнадцать «штук»! — взвыл он, с ненавистью глядя на Кобзаря.
— Как пятнадцать, если тридцать? — с праведным возмущением протянул тот. — «Штука» — это пятьсот «деревом». Пятнадцать тысяч — тридцать «штук». Что здесь непонятного?
— Какие пятьсот?! «Штука» — это тысяча!
— Да нет, тысяча — это «косарь»…
— Кого ты лечишь, урод? Кинуть меня хочешь?
— Кинуть?! Я?! Тебя?! Я двадцать пять «косарей» за твою тачку заплатил. Тебе что, мало, спекулянт ты хренов! Да мой дед в сорок первом таких козлов, как ты, к стенке ставил!
— На! Держи! — продавец швырнул пакет с деньгами под ноги Кобзарю. — Машина за мной остается!
Его дружки угрожающе выступили вперед, но Кобзарь даже не взглянул в их сторону.
— Эй, как это за тобой остается? А купля-продажа?
Договор на машину уже оформлен, деньги по нему продавцом получены, осталось только ключи забрать. И Кобзарь был уверен в том, что получит их.