Волчица и пряности
Шрифт:
Хаскинс по-прежнему чувствовал себя неважно – видимо, потому что накануне ему пришлось прокладывать себе путь сквозь буран… но к его щекам вернулся румянец, когда он услышал от Лоуренса, что тот согласен помочь. Он всегда поддерживал монастырь из тени, скрывая свое истинное лицо. А значит, пока он жил здесь, он должен был выглядеть обычным пастухом. Говоря, что ему не на кого положиться, кроме Лоуренса, Хаскинс не лгал.
Снег продолжал валить без устали. Дома были засыпаны почти целиком, лишь кое-где под крышами виднелись пятна камня или дерева. Но даже в такую скверную погоду
– О? Подумать только, даже в такую погоду и в такую рань у нас посетитель.
– Ну конечно. Чем хуже погода, тем выше шансы на хорошую прибыль.
– Ха-ха! Трудно не согласиться!
Судя по всему, этот торговец тоже был из Альянса Рувика. Без раздумий открыв дверь, он быстро вошел внутрь. Лоуренс проследовал за ним, и тут же к нему обратился другой торговец, стоящий возле входа.
– Ты ищешь Лаго?
Похоже, Лоуренса тут уже хорошо знали.
– Мои мысли что, так ясно написаны у меня на лице?
Лоуренс погладил лицо, и торговец улыбнулся.
– Он в ученой комнате.
Поскольку работник библиотеки изрядно походил на богослова, Лоуренс не мог не согласиться, что описание «ученая комната» подходит очень хорошо.
– Благодарю.
– Ты к нему по делам пришел?
Это был вполне обычный треп торговцев; Лоуренс улыбнулся и ответил:
– Точно. Я пришел обсудить с ним одно предложение, которое может принести целое состояние.
Вскоре он вновь очутился в мире падающего снега и начал прокладывать себе путь к рабочему кабинету Пиаски. Как и ожидалось, у входа Лоуренса встретил похожий на ученого богослова мужчина; он даже не стал спрашивать, кто перед ним.
Его работа, скорее всего, заключалась в том, чтобы следить за соглядатаями из соперничающих торговых домов и гильдий. Пока Лоуренс крутил в голове эту мысль, мужчина молча подошел и показал рукой в глубину здания. Лоуренс поблагодарил и направился в знакомую комнату.
Едва он подошел к двери, Пиаски открыл ее – он будто ждал.
– Доброе утро.
– Доброе утро. Что-то стряслось?
Пиаски пригласил Лоуренса в свой кабинет, закрыл за ним дверь и повернулся к ней спиной. Уже то, что Лоуренс пришел сюда в столь отвратительную погоду, давало понять, что он не просто так это сделал. Лоуренс стряхнул с одежды снег, который налип, пока он был на улице, откашлялся, чтобы скрыть волнение, и надел на лицо деловую улыбку.
– Честно говоря, вчера вечером случилось кое-что, что меня сильно встревожило.
– Что-то, что тебя сильно встревожило? А, но сначала присядь.
Лоуренс сел на стул, предложенный ему Пиаски, и потер пальцем под носом. Потом сделал вид, что поймал себя на этом движении, и сжал руку в кулак. Возможно, это выглядело слишком наигранным, но Лоуренс чувствовал, что ситуация такого требует.
– Это было нечто настолько из ряда вон выходящее, что я не спал всю ночь, думал… взгляни!
Он указал пальцем на мешки у себя под глазами. Любой торговец, явившийся на переговоры в таком состоянии, сразу вызывает подозрения, но Пиаски просто весело улыбнулся.
– Вижу.
Снаружи бушевал буран; переговоры Альянса с монастырем зашли в тупик. В такие времена разговоры о чем-то необычном лучше всего вести за кружечкой.
– И о чем ты хочешь сказать? Случайно не о том, что ты придумал, как нам расколоть защиту монастыря?
Лоуренс не упустил момента и нанес удар.
– Да, именно об этом.
Улыбки застыли на обоих лицах; двое мужчин молча смотрели друг на друга, и это тянулось, казалось, целую вечность. Потом Пиаски, не меняя выражения лица, встал и потер руки. Открыл дверь, проверил, не подслушивает ли кто снаружи.
– И что же это? – поспешно спросил он еще даже до того, как снова закрыл дверь. Похоже, Пиаски тоже был хорошим лицедеем.
– Ты знаешь порт Кербе через пролив отсюда?
– Да. Это торговый центр, связывающий север с югом. Я там никогда дел не вел, но дельта – прекрасное место.
– А знаешь ли ты о некоем слухе, который начал расходиться пару лет назад?
Пиаски проводил дни в странствиях, так что вполне мог и не знать этого слуха. Лоуренс не исключал, что такое возможно; однако Пиаски устремил взор в пространство, будто его мысли где-то блуждали, и прикрыл рот рукой, словно пытаясь скрыть что-то.
– Кажется, это что-то связанное с… костями… языческого божества, да?
– Верно. Кости бога-волка.
Пиаски смотрел мимо Лоуренса; его голова работала в полную силу. Когда он наконец перевел взгляд на Лоуренса, его глаза смотрели настороженно, точно говоря: «Не думал, что ты заговоришь о столь необычных вещах».
– И что насчет этих волчьих костей?
Он задал этот вопрос настолько небрежно – либо он считал Лоуренса тупым, либо просто не верил своим ушам. Однако Лоуренс уже вошел в колею.
– Предположим, монастырь купил волчьи кости. Что тогда?
– …Монастырь?
– Да. Даже кости языческого божества можно использовать с умом, чтобы восславить могущество Господа. С их помощью можно убеждать тех, кто собирается в святилищах, чтобы молить Господа о помощи; для монастыря это огромная ценность. Это и позволяет им цепляться за свои убеждения в нынешнем положении.
Когда Лоуренс закончил объяснение, Пиаски закрыл глаза; на лице его появилось серьезное выражение. Это вовсе не говорило о том, что он намеревался всерьез принимать слова Лоуренса; наоборот, он подыскивал выражения, чтобы отказать и при этом не обидеть. Лоуренс продолжил:
– Продажи шерсти падают с каждым годом, но, полагаю, положение, в котором монастырь сейчас очутился, происходит из проблем, которые накапливаются уже давно. Поэтому, возможно, монастырь уже давно решил, как ему защищать свои владения. Ведь деньги Уинфилда постоянно дешевеют, а значит, чтобы защищать свои владения, им надо вкладывать деньги во что-то другое. В идеале – во что-то, что ценится независимо от денег. Тогда, если деньги королевства обесценятся вконец, монастырь сможет продать кости за иностранные деньги и вернуть эти деньги в Уинфилд. И тогда они наверху – как мы были на том постоялом дворе.