Волчица и пряности
Шрифт:
Все попадали без сознания вокруг саней, когда прямо по каравану промчалось громадное стадо. Да, они действительно собирались атаковать торговцев Альянса, если бы те явились проверять ящики, – а затем свалить на них всю вину. У них было чересчур много оружия, даже с учетом того, что они якобы перевозили деньги.
Если бы дело дошло до сражения между людьми, потери были бы немалые. Лоуренс разглядывал поле битвы, когда собиравший овец Хаскинс заметил его и подошел.
– Хо!
Что за беззаботное приветствие.
– Рад видеть, что ты цел и в хорошем настроении.
– Ха-ха… конечно, в хорошем. Я ведь совершенно не ожидал, что смогу решить проблему собственными руками.
– Да, твой удар оказался решающим.
– Вот как… Мы стоим превыше людей, а люди стоят превыше овец. Но времена меняются. Когда-нибудь изменится и этот порядок.
Монастырю и в самых безумных снах не могло привидеться, что Альянс пошлет овечье стадо. Если бы Лоуренс не знал про Хаскинса, ему и самому такое в голову не пришло бы.
– Ах, да; куда делась юная волчица?
– Ты про Хоро? Она сейчас, должно быть, уже в монастырской сокровищнице.
– Ха-ха! Вот как…
Посмеявшись немного, Хаскинс опустил глаза. Увидев это, Лоуренс поинтересовался:
– Что-то не так?
– Хмм? О… нет, ничего… Просто я обращался с волчицей как с ребенком, а ребенок-то, похоже, я.
Он сощурился и уставился куда-то в пространство. Под бородой Лоуренс разглядел довольную улыбку.
– Трудности заставляют всех ценить друг друга. Невольно приходит мысль, не стал ли я принадлежать к другому обществу.
– …Ты имеешь в виду…
– Ничего… хорошо, если ты понял, что я имел в виду, но не говори этого вслух. Волки и овцы останутся волками и овцами, это естественный порядок вещей.
Хаскинс звучно выдохнул – почти вздохнул. Потом втянул воздух, покачал колокольчиком и бегом отправился собирать овец, начавших уже разбредаться во все стороны. Какое-то время Лоуренс смотрел, как он это делает; потом Хаскинс снова подошел и сказал:
– Сколько еще ты собираешься противиться естественному порядку вещей?
Лоуренс искоса глянул на него – но Хаскинс, прищурившись, смотрел лишь на своего пса. Лоуренс поскреб в затылке и медленно ответил:
– Я торговец, так что, видимо, до тех пор, пока не перестану получать прибыль.
Самые практичные ответы всегда звучат как шутки. После секундного молчания Хаскинс рассмеялся.
– Глупый был вопрос. То же и ко мне относится… хоть я и баран, но странно привязан к этому псу.
– Почему же ты меня спросил об этом?
Хаскинс нарочно приоткрыл рот, чтобы видны были зубы, и ухмыльнулся до ушей. Сейчас он казался солдатом-ветераном, прошедшим через множество сражений.
– Я пытаюсь решить, кому рассказать.
– …Про что?
– Здесь собираются мои сородичи, и, естественно, сюда стекаются самые разные сведения.
Хаскинс был бараном. Он уже говорил Лоуренсу, что его сородичи разбросаны по всему миру, а значит, здесь должны были собираться сведения с огромной территории. Хаскинс смотрел Лоуренсу прямо в глаза; столь глубоким взглядом могло обладать существо, прожившее на свете много веков.
– Вроде бы волчица сказала, что вы направляетесь в древнее место – Йойтсу, да?
– Д-да, верно.
– Я слышал об этом месте раньше и снова услышал недавно.
Лоуренс ничего не ответил, лишь взглядом предложил Хаскинсу продолжить. Хаскинс знал, что Хоро ищет свой родной город, и не мог не понимать, насколько важны любые новости. И тем не менее он не решался открыть Хоро то, что знал; стало быть, имел на то причины.
– Это название было в очень беспокойных новостях, которые принесли мои сородичи.
Сердце Лоуренса забилось быстрее. Он более-менее догадывался, какого рода могли быть эти новости.
– Указ нашего короля о новом налоге и эти кости, которые, как ты считаешь, монастырь приобрел… это все может быть связано с теми новостями, потому что –
Сильный порыв ветра взметнул недавно выпавший снег; белые хлопья затанцевали в воздухе и закрыли от Лоуренса лицо Хаскинса, когда тот заканчивал фразу. И потому Лоуренс не увидел выражения его лица, хотя по словам примерно догадался, каким оно могло быть.
Затем Хаскинс зашагал к холму, чтобы продолжить собирать овец. На полпути он остановился, но лишь затем, чтобы обернуться и сказать:
– Желаю вам обоим удачи…
Со спокойным лицом он глядел на Лоуренса, как на что-то слишком яркое. Потом, широко улыбнувшись, отвернулся.
– …И спасибо.
Он зашагал прочь; овец он подчинил себе искусно и быстро, как будто Лоуренса вовсе не было рядом. Торговец некоторое время следил за его удаляющейся спиной, потом сделал долгий, глубокий вдох, развернулся и тоже двинулся прочь.
«Желаю вам обоим удачи». Такое прощание обычно адресуют тем, кто собирается в путешествие, и потому этих слов хватило, чтобы Лоуренс отправился своим путем. Он бы не удивился, если сказанное Хаскинсом оказалось чистой правдой.
В наше время подобные происшествия – обычное дело; но они происходят обычно в далеких странах, и о них лишь судачат в тавернах за выпивкой. Как мог Лоуренс предвидеть, что дорогое ему существо окажется связано с одним из таких происшествий?
Идя по заснеженной целине, он прищурился. Для защиты глаз от света, отражающегося от снега, конечно; но и еще кое-что породило в нем такое желание.
В снегу неподалеку от тропы, утоптанной овечьими копытами, можно было разглядеть двух человек. Они шли в сторону торгового отделения монастыря.