Волчицы
Шрифт:
Под утро Сиверцев проснулся от холода.
— Ну, Наташка, опять окно раскрыла, — проворчал он.
Повернувшись, он увидел, что жены рядом нет. Окно действительно было раскрыто.
— Наташка! — позвал Сиверцев. — Жена!
Никто не отозвался. Подождав некоторое время, Сиверцев поднялся с постели и отправился на поиски супруги. В нынешнее тревожное время даже пробежка по нужде, могла обернуться трагедией, поэтому отсутствие жены очень его обеспокоило. У лестницы он столкнулся с дочерью.
— А ты чего бродишь? — спросил он.
— Не спится, — ответила Настя. —
— Кто там может ходить? Это дружинники, наверное. Иди спи.
— А ты чего кричал? — спросила Настя.
— Ты мать не видела? — вопросом ответил Сиверцев.
Настя удивленно посмотрела на отца. Тот махнул рукой.
— Ладно, иди спать.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
От этого можно было сойти с ума. Все повторялось вновь и вновь. Она снова была под тем же кустом черемухи. Снова голод и одиночество. И в памяти снова чернел провал.
Она сжалась в комок, пытаясь спрятать голову в землю, уйти от жестокой реальности. Но бесполезно.
Вспомнились события прошлой ночи, тот топор в руках человека, что вдруг вызвал у Нее краткий миг страха. В душе родилось смутное подозрение, что именно людям Она обязана своим одиночеством, именно они извели всех Ее сородичей и они пытались уничтожить Ее самою. И это открытие вызвало прилив дикой ярости, желание жестоко мстить.
Она резко вскочила. Ей все равно ничего не изменить в собственной жизни, так стоит ли изводить себя понапрасну? Пора смириться. Ей никогда не удастся отыскать выход из странного лабиринта жизни. И завтра, и послезавтра, каждая ночь будет начинаться здесь, под этим кустом черемухи. Она будет все так же голодна и одинока. Нет ни прошлого, ни будущего, лишь одно бесконечное настоящее. Но люди, виноваты они или нет, заплатят Ей за все. Заплатят собственной кровью.
Мощными прыжками Она стремительно помчалась к лесу. Инстинкт подсказывал, где-то там сегодня будет отличная пожива. Скорей начать охоту, утолить голод.
В лесу она налетела на преграду, примитивное приспособление людей для охоты. Она знала, люди ловят Ее. Почему-то считалось, что Она не сможет преодолеть эту веревку с навешенными на нее вонючими тряпками. Это действовало лишь на Ее трусоватых и не слишком сообразительных собратьев, некоторые из них уже погибли от рук людей накануне. А Она даже не попыталась остановить свой бег, не стала и перепрыгивать. Грозную мощь свирепого хищника не могло сдержать такое жалкое препятствие. Пеньковая веревка натянулась, врезавшись в грудь, и лопнула.
Лес встретил Ее тишиной. Рядом не чувствовалось ничье присутствие. За день люди разогнали отсюда все живое.
Не сбавляя хода, Она все так же стремительно мчалась вперед, напролом. Ноздри уловили дым костра, запахи множества людей, собак, до слуха донеслись человеческие голоса. Она знала, это охотники заночевали в лесу. Вообще Она многое знала о деятельности людей. Ей самой был непонятен источник своей осведомленности, но Она не очень-то и стремилась разрешить эту загадку.
Пусть люди пытаются изловить Ее, их жалкие попытки не увенчаются успехом. Они еще узнают, кто здесь настоящий хозяин. А пока вперед, вперед.
В ноздри ударил неприятный запах. А вскоре лес расступился и Она увидела десятки железных сооружений на колесах,
Через мгновение Она увидела свою жертву. Человек вышел из деревянной будки, затягивая пояс на брюках. Он тоже заметил Ее, яркая луна вполне четко высвечивала огромного хищника.
Человек испугался. Она отчетливо почувствовала его страх. Он словно оцепенел от ужаса, просто стоял и смотрел в Ее глаза, не в силах пошевелиться. Но в тот миг, когда Она бросилась вперед, человек вдруг метнулся к какому-то строению, нырнул внутрь и захлопнул дверь.
Не останавливая свой бег, Она всей массой бросилась на дверь, но запоры выдержали. Внутри строения что-то загремело. Она бросилась на звук вдоль стены к зарешеченному оконцу, из которого пробивался свет. Она бросилась на окно. Удар сотряс все строение. В этот миг грохнул выстрел, затем еще один. Пуля прошила фанерную стенку, обожгла плечо.
Дикая боль иглой пронзила мозг. Она отпрыгнула, крутнулась волчком. Волна безумной ярости захлестнула разум, погасив боль. Грохнули еще два выстрела, но это уже не могло остановить рассвирепевшего хищника.
Крепкие когти врезались в дерево, фанерная стенка разлеталась в щепки под Ее мощными ударами. В мгновение ока Она пробила дыру и вломилась внутрь. На миг Она застряла в отверстии, рваные края врезались в ребра. Она видела, как человек, побелевший от страха, дрожащими пальцами пытается вставить патроны в двустволку. Она рванулась вперед, фанерная стенка затрещала. Так и не зарядив ружье, человек отбросил его в сторону и метнулся к двери.
Последним рывком освободившись из своего капкана, Она бросилась вслед за жертвой. Дверь слетела с петель от удара Ее массивного тела.
Она выскочила на улицу. Хлопнула дверца — человек заперся в кабине грузовика. В глаза ударил яркий свет, машина заурчала.
Она рванулась вперед. Добыча не должна уйти от Нее. Она разорвет глотку этому человеку, во что бы то ни стало.
Мощный прыжок, в морду ударило что-то твердое, раздался хруст, треск и в следующий миг челюсти сомкнулись на горле человека. Он не успел даже вскрикнуть.
Она спрыгнула с капота на землю, отряхнулась. Ярость прошла, уступив место боли. Все тело ломило, разбитая морда кровоточила, раненное плечо жгло. Людям снова удалось причинить Ей боль. Еще никогда Ей не было так плохо.
И эта дикая боль, ломавшая все тело, вызвала новый приступ бешеной ярости. Она вновь ворвалась в лес и помчалась вперед.
Охотники не спали, видимо, их встревожили выстрелы. Их было очень много, каждый держал в руках оружие, в лагере лаяли собаки. Но это не могло остановить безудержную ярость свирепого хищника. Мозг жгла лишь одна безумная мысль — Она должна отплатить людям за свою боль, одиночество, потерянную жизнь.
Вихрем Она ворвалась в лагерь охотников. Зубы разрывали плоть, кости трещали под ударами могучих лап, лагерь наполнился воплями ужаса, предсмертными хрипами, стонами, визгом собак. Грохотали выстрелы, но Она не чувствовала боли от получаемых ран. Сердце радостно пело, восторгаясь мигу сладостной мести, а голод, лютый голод, терзавший Ее постоянно, наконец, отступил. Жажда крови была утолена.