Волчий дар
Шрифт:
– Я, правда, ем достаточно. Хотя могу иногда возмутительно объесться пиццей или спагетти. Подруги шутят, что у меня где-то затесались итальянские корни, – засмеялась она.
– Ну раз итальянские корни… Ольга принеси в гостиную бутылку «Кьянти», – обратился он к кухарке, помогая девушке встать из-за стола.
– Как вы догадались, что я люблю сухие вина?! – изумилась она, – правда мои соседки предпочитают сладкие. В результате неразрешимых вкусовых предпочтений сухое вино – редкий гость в нашем холодильнике, – она слабо улыбнулась, ненадолго
Михаил привел ее обратно в гостиную, усадив в удобное кресло с высокой спинкой у камина. Сам присел во второе, и налив фужер вина протянул девушке. Огонь весело плясал в камине, было тихо и что ли уютно? Белобрысый шерстяной мешок дрых на своей лежанке и не мешал.
– За что будем пить? – в его руке снова был стакан с виски и он, улыбаясь, смотрел на свое хрупкое сокровище, пытаясь сдержать дрожь в руках и голодный блеск в глазах. Девушка задумчиво покрутила фужер, посмотрела сквозь него на огонь, любуясь красивым рубиновым оттенком. Потом поднесла бокал в носу, с наслаждением вдохнула аромат и улыбнулась.
– М-м-м, потрясающе! За что пьем? – она подняла на него глаза – Конечно, за жизнь! За спасенную жизнь и внезапную встречу. За сегодняшний удивительный день.
– Мне нравится. За жизнь. «За нашу с тобой жизнь, воробушек!» – добавил он про себя. Они слегка соединили бокалы и отпили по глотку.
Девушка была задумчива. Вечер действительно был удивительным, от огня шло приятное тепло. Она расслабленно вытянула ноги на расстеленную перед камином медвежью шкуру. Ее апельсиновые теплые носки горели как два солнца на темном мехе. Невольно заставив Михаила улыбнуться.
– Почему такой вырви-глазный цвет?
– Не поверите – нравится! – ничуть не смутилась девушка. – Особенно когда вокруг все серо и уныло. С детства нравился. Мама даже смеялась, что всех детей нашли в капусте, а меня – в апельсинах, —ее улыбающиеся глаза заставили его засмеяться. Давно он так много не смеялся и так расслабленно не проводил время. Женщинам с ним рядом, всегда от него что-то было нужно – статус, деньги, власть, удовлетворенное самолюбие. Но как он только что почувствовал – никогда не был нужен он сам. А сейчас рядом с ним сидел взъерошенный солнечный воробушек, который дарил столько душевного тепла, что к горлу подкатывал ком. Хотелось жадно поглощать еще и еще. Как же он жил без этого? Без нее?
Исподволь Михаил разговорил девушку. Она незаметно ему рассказала, что приехала поступать издалека, хорошо училась в школе и в институте, чтобы не расстраивать пожилых родителей, поздно ее родивших. Как в школе занималась танцами и волейболом, хотя все говорили, что у нее руки пианистки.
–Но у меня совершенно, катастрофически, нет слуха! – со смехом рассказывала она. – Преподавательница сольфеджио говорила, что я украла чьи-то гениальные пальцы. Видимо вот он – она ткнула носком в шкуру – за мое воровство знатно поплясал на моих ушах.
– Тебе не кажется, что ему нехило прилетело за это? – пытаясь сделать серьезное лицо, спросил у нее Михаил со смешинками в глазах.
– О, я вижу, что отомщена! – они засмеялись вместе, но он не мог отвезти глаз от ее разрумянившегося лица и задорно разлохмаченных волос.
Они смеялись и подшучивали друг над другом как старые знакомые. Никому, кроме брата, альфа бы не позволил с собой так обращаться, но тут готов был лечь у ее ног и вилять хвостом от счастья. Пара довольна, она улыбается! Он грелся в лучах ее эмоций и блеске глаз.
Через некоторое время девушка допила вино в фужере и посерьезнела:
– Михаил, я, правда, не могу больше злоупотреблять вашим гостеприимством. Уже, наверное, поздно. Вызовите мне такси, пожалуйста.
Мужчина непроизвольно подобрался и сжал челюсти. Отпускать ее куда бы то ни было не входило в его планы на ближайшее… никогда! Он постарался придать лицу спокойное выражение.
–Дашенька, сейчас, – он посмотрел на свои часы – час ночи…
– Ой, – глаза воробушка округлились до совиных.
– Водителя я уже отпустил. На такси в такое время уже не отпущу я. Да и ехать к нам далеко, закрытый дачный поселок, сюда посторонние машины не пропустят.
– А что же делать?
– В доме несколько гостевых комнат. Переночуешь в любой из них. Ольга тебя разместит со всеми удобствами, – и не дав ей вставить ни слова возражения, позвал домоправительницу и отдал ей распоряжение.
Девушка встала с кресла, неловко потопталась, пытаясь что-то возразить, однако Ольга ласково, но непреклонно, увела ее наверх. Даша успела только прошептать ему: «Спасибо за все. Спокойной ночи!».
Михаил хотел сам проводить девушку до комнаты, но понял, что не сможет сдержаться, когда рядом будет она, замкнутое пространство и кровать. Этот вечер в целом был жестоким испытанием для его выдержки. Он вдыхал ее нежный аромат, любовался блеском глаз и улыбки – и не мог прикоснуться. Нестерпимо хотелось усадить малышку к себе на колени и с упоением целовать этот улыбчивый рот, нежную шею, хрупкие плечи. Чтобы она вся пропиталась его запахом. Кроме того, вставать с кресла с гордо поднятым членом было, мягко говоря, неудобно. Вряд ли девушка рассчитывала на подобное выражение «гостеприимства». Благо дело, что бокал с виски в скрещенных руках как-то скрадывал его возбужденное состояние.
Глядя на весело пляшущий огонь, Михаил, не поворачиваясь, негромко произнес: «Заходи, чего там топчешься?». После чего стремительным шагом в комнату вошел Роман. Он был более светлой копией своего сурового брата: золотисто-пшеничные волосы, нахальные голубые глаза, ослепительная порочная улыбка, более гибкое, стройное телосложение. От него пахло клубом, сигаретами и девками. Причем шлюх он не снимал принципиально, но него и без того вешались гроздьями
– Ну как ты? – весело бросил Роман, усаживаясь в кресло, в котором недавно была девушка.