Волчий лог
Шрифт:
– Витя, не пытайся оправдать свою неудачу. Я вам что велел? Чтобы к Новому году этой особы здесь не было. А вы?
– Так до Нового года еще два дня, – подал голос молчавший до этого Родька.
– И?..
– Мы постараемся, – вразнобой ответили мальчишки.
– Ответ неправильный.
Покачав головой, внимательно посмотрел на молодняк. Стоят, вздыхают, на лицах растерянность, от былого азарта ничего не осталось. Неужели не смогут с девчонкой сладить? Может, Сэма к ней отправить?
Почему-то эта мысль вызвала
– Ну? – посмотрел на парней.
Те переглянулись и замялись.
– Даю вам сутки. И чтобы послезавтра духу ее здесь не было.
Мальчишки молча кивнули и потянулись из кабинета, а я раздраженно покосился в окно.
Проклятый старик! При жизни ехидной был, и после смерти изловчился подгадить.
Где он только откопал эту девчонку? Сроду бобылем жил, ни баб, ни детей, ни прочих родственников. Сколько лет воду мутил, сладу с ним не было, а помер – и снова проблемы!
Вспомнился въедливый взгляд деда Митяя, презрительно поджатые губы, обещание устроить всем сюрприз. Что ж, ничего не скажешь, устроил.
Как от Генки услышал, что у нас гости, сам решил посмотреть, что за птица такая. А уж когда девчонку эту посреди поселка увидел, сразу почувствовал какой-то подвох. Сидит на чемодане, по сторонам озирается, глазищами своими сверкает и перчатки в руках комкает, волнуется. Ну, а когда она адрес назвала… Поначалу не поверил. Митяй огромным был, темноволосым. А тут – малышка. Мелкая, рыжая, верткая. Племянница. Какая она племянница? Что ж я, волка от человека не отличу?
Хотя, если судить по мерзкому характеру, тут бы и сомнений не возникло. Два дня меня динамит. «Мой дом не продается!»
Я рассерженно хмыкнул. Дом… Не дом, а куча хлама. Снести его и забыть. И о несносном старике, и о глупой девчонке. Где он ее только раздобыл?
Отложил бумаги, снял очки и потер глаза. Шестые сутки без сна. Устал, как собака. Сейчас бы завалиться в баньку, а потом проспать пару дней кряду, так нет! Не успел с Закрецким разобраться, как новая проблема нарисовалась. Мелкая, рыжая, языкастая. С характером. Чего она в нашей глуши забыла? И кот у нее такой же. Бойцовский. Хоть и крошечный. Как там она его называла? Какая-то смешная кличка.
Перед глазами снова возникло веселое веснушчатое лицо, ясные серые глаза, яркие всполохи вьющихся прядей. А еще… Мелькнувшая в вырезе сорочки грудь. Крепкая, полновесная, аппетитная. Такую в ладонях сжать – одно удовольствие! На какой-то момент я почти ощутил в руках эту приятную, спелую тяжесть.
Вот гадство! Мысли тут же повернули не в ту степь.
Нужно подумать о чем-то другом. О работе, например. Или о грядущем празднике. Завтра надо не забыть парней за деревьями отправить. Пусть в центре перед администрацией ель поставят, да и въезд в поселок тоже бы неплохо украсить. Зима – наше время, нельзя об этом забывать.
Неожиданно повеяло чем-то уютным, теплым, живым. Я будто наяву увидел просторную комнату, пламя свечей, услышал треск поленьев в камине, ощутил аромат ванили… А потом им на смену пришли нежные губы, смеющиеся глаза. Серые, теплые. И остро захотелось избавиться от постылого одиночества, ощутить рядом родную душу, почувствовать вкус простого человеческого счастья.
Я помотал головой.
Бред. Совсем от недосыпа крыша поехала. Человеческое счастье ему подавай!
Губы скривила усмешка.
Ладно. Хватит лирики. Пора заканчивать с этой глупой историей. Завтра же вручу девчонке деньги – и пусть уматывает отсюда, подобру-поздорову.
Завтра… Нет, завтра поздно будет. Нужно сегодня зайти.
Точно. И еды какой-нибудь взять, а то помрут еще с голоду, совесть потом замучает.
Я прошел на кухню, где вкусно пахло щами и мясом и спросил у домработницы:
– Мария Николаевна, что там у нас на ужин?
– Венские отбивные, картофель-пай, салат из овощей и сладкий пирог, – отозвалась та, вынимая из духовки противень, от которого шел нежный яблочный дух.
– Заверните.
– Егор Николаевич, что вы сказали?
Тетя Маша посмотрела на меня с недоумением. В добрых серых глазах отчетливо читалось: – «а не спятил ли альфа от недосыпа?»
– В смысле, упакуйте во что-нибудь, я с собой возьму, – пояснил, сопровождая свои слова соответствующими жестами.
– С собой, – машинально повторила моя бессменная помощница.
– Пришлой отнесу. Голодает там, и кот вместе с ней.
Тетя Маша всплеснула руками.
– Ох, да что же это я? Сейчас, Егор Николаевич. Все сделаю.
Она засуетилась, принялась укладывать еду в судочки и контейнеры, торопливо бормоча: – «Я скоренько, Егор Николаевич. Вот еще мясца положу, и пирог. Да и салатик не помешает. Бедная девочка, каким ветром ее к нам занесло?».
Каким? Явно не попутным. И лучше бы вообще не заносило, всем бы спокойнее было. Мне так уж точно.
– Еще и кот голодный, бедняжка, – приговаривала Мария Николаевна, и мне почему-то послышалась в этих словах добрая насмешка. Правда, я предпочел ее не заметить.
Через десять минут все было готово, и я, подхватив пакет, вышел из дома.
Ника
…Дверь с трудом, но поддалась моим усилиям, и я смогла, наконец, выбраться из подвала. Руки дрожали, в горле пересохло, голова кружилась, но я шла вперед, переступая через цементную крошку и обломки кирпичей. Никого. Ни одного человека. Куда все подевались?
– Эй! – несмело позвала я.
Звук разнесся по пустому дому и пошел гулять по нему страшным эхом.