Волчий остров
Шрифт:
Через день в квартире появился еще один негр. Он показал мне паспорт, сказал, что сумма, которую они хотели бы инвестировать – тридцать два миллиона долларов, что деньги имеют не совсем легальное происхождение, то есть "уведены" из бюджета одной африканской страны. В разговоре также выяснилось, что есть проблема с доставкой денег в Россию. Мы пообсуждали несколько вариантов перевода денег в Россию, но по разным причинам они все были отклонены представителем инвестора.
Со слов представителя инвестора, проблема была в том, что деньги – наличные, и они находились за рубежом, в Испании. Негр показал мне
"Хорошо!" – Говорю я. – "Передайте мне деньги, в Испании, я сам найду способ, как переправить деньги в Россию".
Негр сказал, что им нужно подумать.
На следующий день они сказали мне, что согласны. Они сообщили мне, что чемоданы с наличными долларами находятся в Мадриде. Я оформил недельную визу, купил билет до столицы Испании и через два дня был уже в Мадриде.
В гостиницу ко мне пришел какой-то человек, сказал, что он адвокат, вновь показал бумаги о том, что все тридцать два миллиона долларов находятся на хранении в частной фирме, и к этому времени долг за хранение вырос уже до сорока тысяч евро. Я предвидел такой поворот и поэтому на кредитной карточке у меня была вся сумма, необходимая для оплаты за хранение денег – около сорока тысяч евро. Я сказал адвокату, что согласен оплатить хранение. Но пусть он мне сначала покажет деньги; и документ – что эти деньги – его, тогда я оплачу хранение.
Адвокат сказал, что ему нужно подумать. Ушел… и пропал.
На четвертый примерно день я понимаю, что денег не будет, остаток времени, на которое я приехал в Испанию, спокойно пью испанское вино, наслаждаюсь погодой и отдыхом, а на седьмой день, как и планировалось, улетаю домой, в Новосибирск.
Прошел примерно месяц. Негры из Москвы вновь находят меня по "электронке", пишут, что во всем виноват адвокат, и они его уволили. Они также пишут, что под эти наличные деньги взяли кредит в Америке, также тридцать два миллиона долларов; и готовы проинвестировать его в мою компанию.
Мы заключаем договор. Я открываю валютный счет.
Через несколько дней мне по факсу приходит копия платежного поручения, что на мой счет перечислено тридцать два миллиона долларов.
Я, как дурак, ежедневно хожу в банк в течение пяти дней, интересуюсь, не поступило ли мне на счет тридцать два миллиона американских долларов.
Денег нет.
Примерно через неделю я созваниваюсь с инвесторами. И они говорят, что платеж отправлен, но из-за того, что перевод – частному лицу, он арестован Федеральным резервным Банком США. И чтобы я мог его получить, нужно заплатить штраф – 60 000 долларов США.
Я залажу в Интернет, узнаю: действительно, финансовая структура в Соединенных Штатов Америки именно такова, как о ней говорят инвесторы.
Проходит еще время. Инвесторы начинают "давить" на меня: если я не заплачу штраф, денег не получу ни я, ни – они. То есть деньги пропадут. Я им ответил, что претензии – не ко мне, а к правительству Соединенных Штатов. Если оно национализировало деньги инвесторов, то и разбираться нужно с ним, а не со мной…
– Ну, и чем закончилась эта история?
–Да ничем. Они позвонили мне еще несколько раз, потом отстали.
Денег там не было.
– То есть Вы мне предлагаете заняться поисками инвесторов под ваш новый дом? Вы на самом деле думаете, что мне удастся найти людей, которых заинтересует Ваш проект?
– Ну, а почему – нет? Кто знает, может, Вам повезет больше, чем мне?
– Да, действительно…
Согласен, попробовать стоит. Тем более, по большому счету, я ведь ничем не рискую?
Роман Чаркин повернулся на спину, открыл глаза, повернул голову… Настя еще спала. Вчерашние вечер и ночь для влюбленных выдались на редкость бурными. После ухода Михаила шестерка "бравых молодцев" еще с час проторчала на лестничной площадке, словно сторожевые псы, "охраняя" обитую филенкой стальную дверь, отделяющую их от "добычи" – бывшего самбиста, но потом они, словно по команде, куда-то исчезли и с лестничной площадки, и из подъезда.
Незадолго перед этим позвонил Миша Певзнер и сказал, что добрался, наконец, до прокуратуры, предъявил там постановление об отмене постановления об аресте Чаркина, и что прокурор при нем лично позвонил в Октябрьский РОВД…
…А потом пришла Настя.
Мамы Романа дома не было, после совместно пережитых волнений влюбленные прямо набросились друг на друга…
Любовные "игры" сначала затянулись до вечера, потом – за полночь… "Измученный" трехнедельным вынужденным воздержанием молодой организм бывшего десантника никак не хотел "сдаваться", после очередного отдыха он всякий раз "требовал" продолжения.
Настя была не против.
Уснули они только под утро.
Роман очень осторожно, стараясь не потревожить девушку, положил ей руку на обнаженную спину. Нежно, едва касаясь кожи спины и ягодиц подушечками пальцев рук, погладил возлюбленную… Его рука скользнула по шелковистой коже ягодиц, проникла между ног девушки. Пальцы сами собой нашли холмик любви…
Настя почувствовала интимное прикосновение, зашевелилась…
"Может, все-таки хоть сегодня сходим в кино?" – успел подумать Чаркин, отвечая на поцелуй возлюбленной.
"Ну, вот, доехали. За тем холмом – Большая Мурта!" – Александр Александрович щелчком выбросил недокуренную сигарету в окно и привычно сбросил скорость своей "Тойоты" перед последним, самым крутым поворотом в районный центр. "Слава Богу, сегодня – последний раз. Наконец-то врач разрешил перевезти Леночку в Красноярск".
За дни, прошедшие после аварии, он заметно осунулся. Похудел. Только глаза горели по-прежнему ярко; в них светилась любовь и надежда: Александр верил, что сможет вернуть племянницу к жизни. Пока у него есть силы и средства, он не пожалеет ни того, ни другого.
Когда Лена сможет получать лечение в краевом центре, станет немного полегче – по крайней мере, не придется каждый день "мотаться" к ней за сотню километров.
Слемзон снова закурил, приоткрыл окно, наблюдая в зеркало заднего вида, когда из-за горба дороги появится "таблетка" – медицинский "УАЗик", оборудованный для транспортировки лежачих больных. Всю дорогу он держал его в поле зрения, ненамного оторвался от "санитарки" лишь перед самой Большой Муртой.